Когда-то я была Cara2003
Глава восьмая
читать дальшеРаботать с ассистентом – а, точнее, с ассистенткой – было, безусловно, удобнее. Теперь Северус мог не задумываться о мелочах, что так раздражали его прежде, не давая сосредоточиться на главном. Зелье, над которым он трудился, должно было стать усовершенствованным вариантом противоожогового, применяющегося сейчас врачами – с более сильным анестетическим действием и не дающим побочных эффектов при одновременном его применении с Костеростом. Задача сложная, так как отдельные ингредиенты, входившие в классическую рецептуру, плохо взаимодействовали с основой Костероста.
Помимо такого немаловажного аспекта, как постоянное наличие чистого котла под рукой, с Грейнджер оказалось очень удобно обсуждать очередные изменения, вносимые в состав зелья. Часто вопросы девушки наталкивали мага на новую идею, которую он тут же осуществлял на практике. За несколько дней совместной работы Северусу удалось продвинуться гораздо дальше, чем за предыдущие две недели, и это удивляло его. Он точно знал, что дело не в способностях Гермионы. Хотя она и была отличной ассистенткой, все же приготовление зелий было для нее более работой рук и рассудка, чем творчеством. Маг никак не мог понять, что заставляет девушку сидеть с ним в лаборатории вместо того, чтобы проводить время на берегу океана в более подходящей компании своего приятеля Поттера. Сам мистер Спаситель относился к этому на удивление спокойно, лишь иногда заглядывая в бывший винный погреб, дабы перекинуться с подругой парой слов или сообщить ей об очередных планирующихся им и Драко посиделках. Странное приятельство, так неожиданно возникшее между Поттером и крестником, удивляло Снейпа, пожалуй, еще больше. И если мотивы Малфоя-младшего хоть как-то были понятны мужчине, то поведение Гарри не поддавалось никаким объяснениям. Он таскал Драко по всевозможным барам, учил играть в футбол, проводил время в наблюдениях за черепахами, которые так увлекли юного натуралиста, был более чем вежлив с Люциусом при мимолетных встречах. У Северуса было только одно предположение о природе чувств Поттера, но оно казалось ему совершенно невозможным. Образ Гарри-гомосексуалиста никак не вязался с образом Гарри-плейбоя, вскружившего головы почти всех девушек магической Великобритании и, под конец, сбежавшего почти из-под венца на другой край света, не забыв прихватить с собой свою лучшую подругу. Журналисты наперебой обсуждали это событие, строя догадки об истинных отношениях внутри Золотого Трио. В газетах то и дело появлялись фотографии печальной Джинни Уизли и ее брата, который, напротив, спокойно улыбался. На все вопросы невеста Героя магического мира – надо сказать, официально все еще пребывающая в этом статусе – отвечала, что ее жениху требовался отдых, а ее семейные обстоятельства не позволили ей покинуть Великобританию вместе с ним. Мистер Уизли вообще отказывался комментировать отъезд своего друга, вплоть до того, что спустил одного из самых настойчивых репортеров с лестницы в прямом смысле этого слова.
Снейпу никак не удавалось уложить все события в целостную картину, и это нервировало его. Он уже решил переговорить с Люциусом, сеть информаторов которого после гибели Волдеморта стала только больше. Однако лорд Малфой вернулся в тот вечер не только изрядно выпивши, но и с переломанными ребрами. Как назло, готового Костероста в лаборатории не осталось, и Северусу пришлось доверить его варку своей ассистентке. Впрочем, с этим девушка справилась блестяще: готовое зелье нежно-молочного цвета издавало запах миндаля. Когда Гермиона услышала сдержанную похвалу, глаза ее, и без того большие, стали просто огромными и засияли каким-то мягким, будто золотым светом; а от ее нежной, сладкой улыбки Северус ощутил странный дискомфорт в груди. Правда, девушка тут же смутилась и отвернулась.
Почему-то это оказалось последней каплей. Сдерживаться больше не было сил. Девчонка заявилась на остров, отобрав уединение, которое маг так искал. Приходит к нему в лабораторию, когда ей заблагорассудится. Запах шоколада, исходящий от ее волос, теперь повсюду. Взгляды, которые Грейнджер бросает на него из-под ресниц, думая, что он ничего не замечает, обжигают его. А по ночам его мучают сны, в которых ее губы послушно открываются навстречу его поцелуям, такие мягкие и…
«Я схожу с ума», – подумал Северус, направляясь к ней. Ноги его ступали тихо, но быстро, и он сам не заметил, как уже стоял так близко к Гермионе, что мог коснуться ее, мог схватить то, что так долго вожделел и…
Она обернулась:
– Я… – и тут же смолкла. Мир будто застыл в ожидании. Девушка смотрела ему прямо в глаза. – Северус? – прошептала она наконец. И никто из них не понял, что это было – вопрос или мольба?
Губы Гермионы приоткрылись, глаза затуманились, и лицо ее понемногу запрокидывалось, как если бы она ждала поцелуя, и желала поцелуя, и удивлялась, отчего он еще не склонился к ней, решая все за обоих.
Северус что то сказал. Может быть, произнес ее имя. Сердце так и бухало в груди, и то, что было когда-то отнесено к невозможному, вдруг стало неизбежным, и он понял, что сейчас его уже ничто не остановит. Он поцелует ее.
Гермиона смотрела на него, боясь пошевелиться.
Так давно она мечтала об этом мгновении, первом прикосновении, сотни раз теряя надежду на то, что ее желания когда-либо осуществятся, и все же снова обретая ее.
Твердые губы едва коснулись ее рта – не поцелуем, нет, а лишь намеком на него. Затаив дыхание, девушка ждала, что будет дальше.
Сильная рука легла ей на талию, и Гермиона ощутила жар, исходивший от его пальцев. Расстояние, разделявшее их, неожиданно куда-то делось, и она оказалась тесно прижата к его груди. Его губы стали вдруг требовательными, язык устремился вперед, дразня, обольщая и распаляя в ней желание, так что вскоре колени девушки подогнулись, и ей пришлось уцепиться за плечи мужчины.
Он прошептал ее имя голосом, хриплым от желания и страсти, и было в этом голосе что то еще, что то болезненное, но Гермиона была способна только на одно: цепляться за него, отвечая на этот поцелуй. Тело ее горело, словно в лихорадке; она прижалась к Северусу еще теснее, утопая в своих ощущениях… и разочаровано застонала, неожиданно почувствовав, что он отстранился от нее.
– Я… – Снейп смотрел на девушку как-то странно, и она вдруг поняла, что сейчас с его губ сорвутся какие-то неправильные, ненужные слова, и все, только что случившееся между ними, окажется для него ошибкой, минутной слабостью.
– Надо отнести мистеру Малфою зелье, – затараторила Гермиона первое, что пришло в голову, – он ведь уже давно ждет.
– Да-да, – явно с облегчением выдохнул Северус. В следующую секунду он уже наполнял один из бокалов, стоявших на низком столике в углу, Костеростом.
Гермиона смотрела, как тонкая струйка разбивается о хрустальное дно, и еле сдерживалась, чтобы не запеть. Или затанцевать. Или все сразу. Как она ни старалась, губы ее сами собой все время разъезжались в улыбке. Он. Ее. Поцеловал. Представляете? Всемогущий Мерлин! Северус ее поцеловал. О да! И это был самый лучший поцелуй в ее жизни.
***
Несколько следующих дней девушка прожила, словно в тумане. Ей хотелось продолжения, хотелось еще раз ощутить прикосновение губ любимого и жар его тела. Снейп, напротив, вел себя сдержаннее обычного и даже пытался не смотреть в ее сторону, что, впрочем, у него плохо получалось. Гермиона из его снов стала еще раскованнее, теперь она не только отвечала на его поцелуи, но и сама первая целовала его; каждый раз, когда настоящая, живая мисс Грейнджер окликала его по имени, чтобы спросить о чем-нибудь, ему казалось, что сейчас она обнимет его за шею и попросит о поцелуе. Он смеялся над собой, издевался над своей так внезапно вспыхнувшей страстью, но в глубине души с ужасом понимал: он с радостью исполнил бы и эту ее просьбу, и десятки других, включающих в себя объятия, поцелуи, прохладу простыней и… Только усилием воли ему удавалось остудить свое воображение, но Северус чувствовал, что с каждым разом это получается у него все хуже и хуже.
Гермиона уже начала было думать, что сбылись ее худшие опасения, и скоро ей открыто заявят, что ни ее помощь, ни она сама зельевару не требуются. Когда через несколько дней девушка проспала и пришла в лабораторию позже обычного времени, то обнаружила, что со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Сердце ее упало, но не успела она задуматься о причинах, как заметила Снейпа, который, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. На столе возле него лежал пергамент, весь покрытый формулами, расчетами и исчерченный стрелками. «Наверное, всю ночь сидел», – улыбнулась Гермиона, склоняясь над спящим. Она поддалась искушению и коснулась его лица, очертив линию скулы. В следующее мгновение на ее запястье сомкнулись сильные длинные пальцы, а еще через несколько секунд девушка обнаружила себя сидящей на коленях у Северуса. Он притянул ее еще ближе и прижался к приоткрывшимся от изумления губам в поцелуе.
С момента, когда Гермиона вошла в комнату, прошло не более четверти часа, и тем удивительнее было ей чувствовать, как все изменилось. Все ее опасения развеялись словно утренняя дымка. Девушка была абсолютно и безоговорочно счастлива. Оставалось выяснить лишь одно – и, склонив голову Северусу на плечо, она спросила:
– А над чем ты работал ночью?
– Над зельем Судьбы, – помолчав, ответил мужчина.
Три слова прозвучали словно удар грома. Гермиона только что не подпрыгнула от возбуждения:
– Но это же… Я думала, это просто легенда! А как…а откуда ты взял рецепт? Я… Ты…
– Неужели есть что-то, что неизвестно мисс Грейнджер? – ехидно поинтересовался зельевар, тут же сгладив насмешку поцелуем. Через некоторое время, с трудом оторвавшись от губ девушки, он продолжил: – Рецепт считался утерянным со смертью Кассандры Трелони. А вчера вечером Люциус принес мне вот это, – и, взяв со стола пергамент, Снейп помахал им у девушки перед лицом.
Гермиона уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, где лорд Малфой раздобыл такую ценность, но Северус опередил ее:
– Зелье понадобилось какой-то его знакомой. Но это все не так уж и важно. Я внес в рецепт несколько изменений… Если все получится… Мы поймаем Судьбу в пробирку!
***
Процесс ловли оказался тяжелым. Они не выходили из лаборатории почти тридцать шесть часов. По очереди резали, растирали, смешивали. Сменяли друг друга у котла – зелье нуждалось в непрерывном помешивании. По очереди дремали в кресле. Когда вечером следующего дня все было закончено, и жидкость в котле стала нежно-голубой, полупрозрачной, как весеннее небо, Гермиона чувствовала себя выжатой, словно лимон в чае. И все же она по-прежнему была счастлива, и с ее губ не сходила улыбка. Наполненный флакон был торжественно вручен Малфою, которого обязали лично доставить бесценное зелье заказчице. Остатки были разлиты в несколько пробирок и тщательно убраны в небольшой сейф вместе с лабораторным журналом. Наведение порядка решено было отложить на завтра.
Девушка надеялась, что Северус поцелует ее или хотя бы обнимет, но он только молча смотрел на нее. «Словно не может дождаться, когда я уйду», – мелькнула у нее мысль. Сдерживая вдруг навернувшиеся на глаза слезы, Гермиона попрощалась и, закусив губу, направилась к выходу. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала тихое «Подожди».
– Что еще? – прошептала девушка. Она даже не оглянулась на Северуса, и так слишком хорошо представляя его лицо. Иссиня черные пряди, падающие на лоб, такие же темные глаза под полуопущенными веками, немыслимо длинные ресницы… И его губы, все время изогнутые в этой дьявольской полу-усмешке.
Рука мужчины легла на ее плечо, а затем он осторожно провел пальцем по ее шее и чуть хрипло спросил:
– Разве ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя на прощание?
– Мы уже попрощались, – ответила Гермиона дрожащим голосом.
– Ты вообще можешь не уходить, – тихо сказал Северус.
– Я не могу остаться...
Он взял ее за руку и принялся, словно машинально, поглаживать пальцем ей ладонь.
– Почему?
– Потому что я… потому что ты… потому что для тебя все это – просто игра.
– Верно, – согласился Снейп, поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь, легко коснувшись кончиком языка ее запястья. – И впервые за долгое время она не кажется мне скучной.
– Северус, – прошептала девушка, поворачиваясь к нему.
Она хотела его. Об этом говорило ее порозовевшее лицо, ее затуманившиеся глаза, ее учащенное дыхание.
– «Северус, нет» или «Северус, да»? – еще один поцелуй, теперь в сгиб локтя.
– Я не знаю, – простонала Гермиона.
– Более чем честно, – он двинулся выше, целуя ее под подбородком, и девушка послушно откинула голову назад.
Мужчина целовал ее шею, медленно поднимаясь выше. Вот он добрался до линии скулы, затем перешел к мочке уха, затем вернулся ниже, к вырезу легкого топа, и прихватил край зубами. Он услышал, как Гермиона ахнула, но продолжал тянуть вырез вниз, пока одна грудь не выскочила наружу.
– Северус? – выдохнула девушка.
– Ш-ш-ш… – ему не хотелось отвечать на вопросы. Ему не хотелось, чтобы она задавала вопросы.
Северус коснулся языком округлости груди, ощутив солоновато сладкий вкус ее кожи, а потом накрыл упругое полушарие ладонью. Он уже прикасался к ней так прежде – сквозь одежду, когда целовал Гермиону, и это было замечательно, но теперь его ладонь ощущала жар ее обнаженной кожи, и ничто не могло сравниться с этим.
– О Мерлин! – простонала девушка. – О… – Снейп легонько дунул на ее сосок.
– Поцеловать тебя? – Гермиона не отвечала. Мужчина взглянул ей в лицо: полуприкрытые глаза, язычок, нервно облизывающий слегка припухшие губы…
– Поцеловать? – прошептал он снова и коснулся языком ее соска.
– Да! – вырвалось у нее. – Да, да, да!
Северус улыбнулся медленной, ленивой улыбкой. А затем, еще раз окинув взглядом дрожащую от предвкушения девушку, склонился к ней, и губы его прижались к ее груди.
– О! – простонала Гермиона, выгибаясь навстречу его рту, подставляясь его ласкам. – Се-еверус! О-о! – ноги ее подкашивались, и она попыталась ухватиться за дверь, но безуспешно.
Мужчина подхватил Гермиону на руки, и в следующее мгновение она уже сидела на краю стола, разведя колени. Осознание того, что он может заставить эту девушку испытывать страсть, может заставить ее стонать и вскрикивать от желания, ощущение власти над ней возбуждало Северуса еще больше.
Он целовал, касался языком, покусывал, тянул. Гермиона никогда не думала, что удовольствие может быть почти мучительным. Ей казалось, что еще немного – и она взорвется.
Северус слышал, как она дышит все громче и прерывистее, как невнятные фразы и восклицания, срывающиеся с ее губ, сливаются в протяжные стоны.
Отстранившись, он вновь окинул ее взглядом.
Девушка молча смотрела на него – красные от поцелуев губы приоткрыты, глаза широко распахнуты. В их глубине он увидел вопрос. Может, ему и удалось наконец-то лишить гриффиндорскую всезнайку дара речи, но до полного исступления она еще не дошла.
– Я решил, что жестоко будет продолжать терзать эту часть тебя, – сказал Северус и легонько сжал ее небольшой твердый сосок двумя пальцами.
Гермиона застонала.
– Тебе нравится, – просто констатация факта. Но это была не очередная женщина, с которой он удовлетворял свои потребности, не слишком-то заботясь о ее нуждах. Это была Грейнджер. Его Грейнджер. И поэтому, при каждом стоне наслаждения, слетающем с этих сладких губ, сердце у него в груди начинало биться чаще. – Тебе нравится, – повторил он, довольно улыбаясь.
– Да, – едва слышно согласилась девушка. – Да.
Он склонился к ней, и губы его легко коснулись ее уха.
– И это тебе тоже понравится.
– Что?
– Ты хочешь, чтобы я сказал? Ведь так? – его руки легли ей на колени, скользнули выше, стали легонько сжимать бедра, поглаживая нежную кожу. – Ты хочешь знать.
Девушка кивнула.
– Ты всегда была слишком несдержанной. Вечно тянула руку – чтобы ответить или задать вопрос. Но я так ни разу и не удовлетворил твоих желаний, верно? Хочешь, я сделаю это сейчас? – прошептал он, покусывая мочку ее уха.
Она повернулась к нему, и Северус, чуть отстранившись, прочел в ее глазах вопрос: «Что ты имеешь в виду?»
Он чуть надавил на ее ноги, так что они раздвинулись еще шире.
– Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? – он наклонился и коснулся языком ее соска, добавляя в качестве пояснения: – С тобой?
Гермиона сглотнула.
– Выбор так широк. Я даже не знаю, с чего начать, – мужчина замолчал и взглянул на нее. Она смотрела на него, не отрываясь, словно загипнотизированная.
Он снова склонился к ней, к другому ее уху:
– Полагаю, что начать следует там, где ты нуждаешься во мне больше всего. Сперва я поцелую тебя… – и пальцы его вжались в ее бедра, – здесь.
– Тебе хотелось бы этого? – спросил он, дразня ее. – Вижу, что хотелось бы. Но этого недостаточно, – задумчиво продолжил Северус, – как для тебя, так и для меня. Так что потом мне придется поцеловать тебя здесь, – его пальцы снова двинулись вперед и достигли влажного местечка между бедрами девушки. Он сдвинул в сторону уже намокшую ткань, служившую последней преградой, и слегка надавил пальцами на нежную плоть, чтобы Гермиона наверняка поняла, что он имеет в виду. – Думаю, тебе понравятся эти поцелуи, – добавил мужчина и ласкающим движением провел пальцем между горячих складок, слегка раздвигая их, – почти так же сильно, как мне понравится целовать тебя.
Дыхание ее стало еще чаще.
– Там мне придется задержаться, – продолжал он, – и, возможно, пустить в ход язык вместо губ. Пройтись им по самому краю, – и один из его пальцев показал ей, что именно он имел в виду. – И ты все время будешь раскрываться все больше и больше. Вот так.
И он чуть отстранился, словно намереваясь полюбоваться на дело рук своих. Девушка сидела на краешке стола, широко раздвинув колени – хотя и недостаточно широко для того, что он намеревался делать. Сбившаяся юбка все еще скрывала от его взгляда главное, но почему-то от этого Гермиона казалась только соблазнительнее. Полуоткрытые губы, карие глаза, потемневшие от страсти – он едва сдерживался, чтобы не накинуться на нее.
– Как ты думаешь, Гермиона, – прошептал он, – достаточно ли ты открыта для меня?
Ни звука в ответ, только громкое, прерывистое дыхание.
– Может быть, – тихо продолжил Северус, – так будет лучше, – подцепив тонкое кружево трусиков пальцами, он потянул, и девушка послушно приподняла бедра, помогая ему. Через мгновение комочек ткани был отброшен куда-то на пол. Мужчина положил руки Гермионе на колени и осторожно надавил так, что ее ноги полностью раздвинулись. Ткань юбки натянулась, и он добавил: – Тебе, наверное, неудобно. Позволь, я помогу.
Он сдвинул юбку выше, и она складками собралась вокруг талии девушки. От одной мысли о том, в какой позе она сидит, обоих их пробрала дрожь: Снейпа – от еще усилившегося стремления обладать ею, Гермиону – от предвкушения.
Губы его коснулись ее уха.
– Тебе не холодно? Знаешь, я ни за что не позволю тебе замерзнуть, – прошептал он. Его палец вновь коснулся влажной плоти, а затем начал медленно поглаживать ее.
– Если бы мы сейчас были на улице, – задумчиво продолжил Северус, – я предложил бы тебе мою мантию. Но здесь, – кончик пальца проник внутрь, и девушка ахнула, – я могу предложить только мой рот. Да, именно это я и сделаю. Я буду целовать тебя сюда (туда?), где поцелуи принесут тебе наибольшее наслаждение.
Дыхание Гермионы стало еще более частым.
– Думаю, что начну просто с поцелуев, но затем придется пустить в ход язык, чтобы проникнуть вглубь тебя, – в качестве иллюстрации мужчина пощекотал ее пальцем. – Примерно так, только язык будет горячий, – он лизнул мочку ее уха. – И влажный.
– Северус! – простонала она в ответ.
– Как долго я буду целовать тебя? Кто знает! Может, я вообще буду не в силах остановиться, – Северус наклонился и поцеловал ее в шею. – А, может, ты не захочешь, чтобы я останавливался, – он умолк, и второй палец скользнул внутрь нее. – Тебе нравится? Хочешь, я перестану? – мужчина не убрал руку, но замер, давая Гермионе минутную передышку для принятия решения.
– Нет, – прошептала она, не поднимая глаз.
– Тогда мне пора перейти от слов к делу, – выдохнул Северус ей в ухо, а в следующий миг опустился на колени и начал целовать ее. Гермиона дрожала от желания, а он целовал, она стонала, а он целовал. Она вцепилась в его волосы, а он целовал, и когда она выпустила его волосы и стала шарить по столу руками в поисках опоры, он продолжал целовать.
Он целовал ее всеми способами, о каких говорил. И почти довел ее до оргазма.
Почти. Еще немного, несколько секунд… Но Северус больше не мог сдерживаться, желая только одного – оказаться внутри нее. Ощущать ее вокруг своего члена и…
Мерлин, он хотел ее, и если это означало потерю самоконтроля, пусть так. Плевать.
Пуговицы на джинсах никак не хотели поддаваться, выскальзывая из непослушных пальцев, и Снейп в очередной раз помянул недобрым словом Драко, уговорившего его сменить гардероб. «Ведешь себя как неопытный юнец», – ехидно сообщил мужчине его внутренний голос.
– Северус? – прошептала девушка. Больше не чувствуя его прикосновений, она открыла глаза, и с ее губ слетел изумленный полустон-полувздох. Никаких сомнений относительно того, что должно было произойти, оставаться не могло.
– Ты нужна мне, – хрипло ответил он. – Ты нужна мне сейчас.
Он обнял ее, притягивая к себе, и с тихим хлопком аппарировал в свою спальню, где опустил драгоценную ношу на кровать. Снова подняв подол ее юбки до талии, Северус накрыл девушку своим телом.
И вошел в нее.
Он хотел сделать это медленно, но она была такая горячая, такая влажная, что он проскользнул внутрь в одно мгновение. Гермиона только ахнула.
– Я сделал тебе больно? – сдавленно спросил он. Девушка мотнула головой и простонала:
– Не останавливайся. Пожалуйста!
– Ни за что, – жарко выдохнул Северус ей в губы, начиная двигаться. – Никогда, – с каждым толчком он проникал все глубже в ее податливое тело. Гермиона выгибалась навстречу движениям своего любовника, ее стоны становились все громче, пока наконец он не ощутил, как ее тело напряглось в его руках, сведенное судорогой страсти, а где-то глубоко внутри ее плоть запульсировала вокруг его члена. А потом Северус уже ничего не замечал. Он как будто спрыгнул с обрыва. И летел в бездну. И ему было безразлично, что он разобьется, потому что можно отдать все даже за несколько секунд этого полета.
А когда Снейп все-таки упал и свалился на нее, и лежал, уткнувшись лицом в ее волосы и пытаясь отдышаться, то вдруг понял, что случилось именно то, чего он так боялся.
Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Когда-то, давным-давно, он любил одного рыжего ангела. Целомудренно, как и положено любить небесных созданий. Потом развлекался в постелях разных женщин – брюнеток и блондинок, красоток и серых мышек, аристократок и проституток. Его тело получало удовольствие, а душе… душе было все равно. Теперь Северус впервые почувствовал себя чем-то цельным. И его тело, и его душа любили одну и ту же женщину. И это пугало его больше всего на свете.
***
Его разбудил какой-то стук. С трудом открыв глаза, Снейп понял, что спал довольно-таки долго – за окном уже светало. Он повернулся, чтобы посмотреть на девушку, спящую рядом с ним, только лишь, чтобы увидеть, как открываются ее глаза и улыбка освещает ее лицо.
– Доброе утро, Северус! – она обняла его за шею; такой знакомый жест – столько раз в его снах Гермиона делала это. Мужчина осторожно провел пальцем по нежной коже ее щеки, коснулся ее губ, еще хранивших следы его поцелуев. Чувство нереальности всего происходящего не покидало его, но девушка, лежавшая рядом, была такой теплой, такой живой, и так смотрела на него, что он уже был готов поверить самому себе и довериться ей.
Стук повторился, и Гермиона, вздрогнув, посмотрела на окно. За стеклом носилась недовольная сова, явно ожидающая, что ей откроют. К одной из ее лап был привязан маленький свиток.
– Это же Свиненок Рона! – чуть не подскочила от удивления девушка. Она поднялась с постели и поспешила открыть окно. Взъерошенная сова влетела в комнату, пернатым вихрем взмыла под потолок и, совершив несколько кругов, уселась на руку Гермионе. Та, успокаивающе погладив Свиненка по голове, отвязала послание и начала читать. С каждой строчкой глаза ее все больше округлялись.
– Что такого сообщил тебе мистер Уизли? – не выдержал Снейп.
– Он пишет, что у нас в доме авроры с ордером на обыск, и сейчас они в моей комнате. Я должна срочно вернуться в Англию, Северус, – говоря это, девушка лихорадочно натягивала на себя одежду. – Не знаю, что происходит, и Рон тоже ничего не понимает. Но у меня есть вещи, которые им не стоит…
– У тебя?! – удивленно вздернул бровь мужчина.
– Да, представь себе, – раздраженно парировала Гермиона, застегивая юбку. – Просто увидела одну книгу у Кингсли в кабинете и не смогла удержаться… – подойдя к кровати, она наклонилась и нежно поцеловала Северуса в губы. – Я напишу тебе сразу же, как только узнаю точно, что случилось. А ты расскажи, пожалуйста, все Гарри.
– Все-все? – не смог удержаться от подколки Снейп.
Девушка покраснела от смущения, но тут же взяла себя в руки:
– Нет, не все, ту часть, где ты сопел мне в ухо, можешь опустить.
– И вовсе я не…
Все его протесты были заглушены еще одним поцелуем. Северусу совершенно не хотелось отпускать ее в Англию. Гораздо лучше было бы, если Гермиона осталась бы здесь, в постели, и провела бы с ним целый день… или два… или неделю… К тому же, было еще что-то, что не давало ему покоя, какая-то мысль, которую он никак не мог поймать. И только, когда девушка улыбнулась ему, взявшись за дверную ручку, в его сознании что-то словно щелкнуло:
– А откуда мистеру Уизли известно про обыск? Насколько я помню, он теперь играет в квиддич и не имеет никакого отношения к Аврорату?
– Мы же живем вместе, – удивленно ответила Гермиона и, еще раз улыбнувшись, закрыла за собой дверь.
Вот и все. Все стало на свои места. «Как все легко, приятель, – горько улыбнулся своим мыслям Северус. – С тобой она перепихнулась. А живет с ним». И он изо всей силы ударил кулаком по деревянному изголовью кровати.
Глава девятая
читать дальше
…Ритуал крайне прост: в чашу, сделанную из дерева биджаясала, наливается Зелье судьбы. Через двенадцать часов поверхность жидкости из туманно-голубой становится серо-стальной. Это знак – можно пить. С первым же глотком Зелье принимает цвет крови – алой, горячей, даже вкус у него такой же, сладко-соленый. Выпить нужно все до дна. С каждым глотком голоса за твоей спиной становятся все громче. Липкий шепот обволакивает, сковывает, не дает двигаться. Кровь стучит в ушах все сильнее, или это уже не кровь… это Хантор играет на своих барабанах.1 Хочется остановиться, тебе страшно, но ноги сами спешат навстречу этому звуку. Твое тело не слушается тебя больше – оно подчиняется только этому ритму, закручивающемуся в бесконечную воронку; извивается, раскачиваясь, корчится в судорогах, опускаясь на пол. Барабаны поют все громче, и вот ты уже разбираешь отдельные слова в их монотонном речитативе. «Иди ко мне, иди ко мне, – напевает мужской голос прямо в ухо, – откройся мне, прими меня. Иди ко мне, иди ко мне, откройся мне, прими меня». И неожиданно ты понимаешь, что твое тело осталось там, на полу. Оно неподвижно распростерлось на каменных плитах в какой-то смешной, нелепой позе. Раньше, возможно, это вызвало бы улыбку. Но сейчас тебе все равно. Равнодушно отворачиваешься и продолжаешь идти на звук. Хантор приветственно улыбается, и становится заметно, что на его губах запеклась кровь. Он берет тебя за руку, и ты послушно следуешь за ним, неслышно отбивая ритм босыми ногами. Вы поднимаетесь выше и выше, чьи-то пустые глазницы провожают вас взглядами, костлявые руки скелетов пытаются ухватить тебя, выкрикивая проклятия, а ты только повторяешь, едва шевеля губами: «Иду к тебе, иду к тебе, я твоя, прими меня». Резкий порыв ветра сбивает с ног, ты падаешь на колени. Слезы текут нескончаемым потоком из широко открытых, ничего не видящих глаз. И тут на твою голову ложится тяжелая, теплая ладонь. В абсолютной тишине раздается низкий, усталый голос:
– Дверь открылась. Ты свободна.
Не знаю, происходило ли это все на самом деле. Действительно ли я дошла до Изначального Перекрестка и встретилась с Папой Легба, или же мой мозг, одурманенный наркотическими веществами, содержащимися в зелье, просто галлюцинировал. Важно другое – сегодня, впервые за долгое время, кофейная гуща в моей чашке сложилась в картинку. Страшно произнести это вслух, да что там – даже писать об этом боязно, но мне кажется, что мои способности возвращаются…
Из дневника Сибиллы Трелони
***
В семь часов вечера в Темпл-баре. Только не надо приводить Паркинсон!
Г.Поттер
***
…драка началась прямо возле стойки. «Он уже изрядно выпил, поэтому я попросил его покинуть заведение. И тогда этот псих ударил меня прямо в лицо», – рассказывает пострадавший сотрудник Темпл-бара.
По нашим сведениям, конфликт произошел из-за неосторожного высказывания бармена о прическе лорда Малфоя. Последний как-либо комментировать случившееся отказался…
Ежедневный Пророк, раздел светских сплетен
***
Малфой! Какого гхыра! Зачем ты вчера притащил в бар своего отца? Мантикора тебя раздери! Мы же футбол шли смотреть, а не бои без правил!
ГП
P.S. Да, имей в виду: за испорченную мебель и разбитую посуду платить будешь сам.
***
…Ça prend une minute pour remarquer quelqu'un, une heure pour l'apprécier, une journée pour l'aimer, mais toute une vie pour l'oublier. Je ne veux pas te perdre, mon amour; je veux que nous soyons ensemble pour toujours. Cela peut prendre une éternité avant de trouver l'amour, c'est vrai, mais depuis que le nôtre est né, l'éternité ne fait que commencer... C'est dans la flamme de tes yeux que brûle mon avenir, et pour toujours je souhaite être à tes côtés et appartenir à toi tout seul. Toutes mes pensées ne sont que pour toi, mon amour...
(…Чтобы заметить что-то, нужно всего мгновение, чтобы оценить это – час. За день можно полюбить, но потребуется вся жизнь, чтобы позабыть.
Я не хочу потерять тебя, любимый; мне необходимо всегда быть с тобою рядом.
Да, правы те, кто говорят, что можно провести целую вечность в поисках любви; и все же, я знаю одно – наша любовь родилась прежде вечности... Твои глаза освещают мой путь в будущее, которое я хочу разделить лишь с тобой.
И принадлежать – только тебе.
Каждую секунду, каждое мгновение я думаю о тебе, любовь моя...
Из письма Нарциссы Малфой, адресованного Андрэ де Коссэ, маркизу де Бриссак)
***
Я не понимаю, что происходит! Да и как тут понять, если он отказывается разговаривать со мной?! Неужели я ошиблась, и та ночь совсем ничего не значила для него? Просто игра. Он ведь тогда так и сказал... Но его губы, его руки – они убеждали меня совсем в другом.
Хорошо, пусть игра. Любовь, шампанское, закаты… Но почему тогда не признаться в этом? Почему не насладиться финалом? Гриффиндор повержен, Слизерин торжествует. Чего он боится? Слез, скандала? Вряд ли, такие мелочи его никогда не останавливали. Тогда что же?
Дура, какая же я дура!
Из дневника Гермионы Грейнджер
***
Ну и?
Д.Л.Малфой
Извини, не получится. Гермиона опять упала в обморок. Наверное, отравилась чем-нибудь. В Мунго ехать она не хочет, Рона дома нет, а одну ее оставить я не могу.
ГП
Потти, ты и вправду такой тормоз или только ради меня притворяешься? Твою подружку все время тошнит, на этой неделе она падает в обморок уже третий раз… Надеюсь, счастливый отец не ты?
Д.Л.Малфой
P.S. Арсенал ведет 2:1. С тебя пинта.
***
…Что бы ни произошло, ты все равно останешься моей дочерью. Ничто в мире не может изменить этого, и, уж конечно, не твое будущее материнство. Не стану скрывать, я считаю – и всегда считала – что в жизни женщины рождению ребенка должно предшествовать замужество. Но, независимо от наличия кольца на твоем пальце, наш дом всегда будет открыт для тебя и наших внуков. Мысль о том, что ты можешь хотя бы на миг предположить обратное, причиняет мне боль.
Ну, довольно о серьезном; твой папа интересуется, собираешься ли ты навестить нас до начала учебного года и прихватишь ли с собой Рона. Очевидно, надеется взять реванш в очередной шахматной партии. Конечно, я бы предпочла увидеть другого человека… Решать тебе, однако будет нечестно не сообщить о ребенке его отцу. И он, и малыш имеют право знать друг о друге.
Думаю, излишне напоминать, что сейчас как никогда нужно следить за своим питанием. Когда ты должна посетить врача в следующий раз? Я хотела бы составить тебе компанию, а заодно задать несколько вопросов.
Целую и обнимаю тебя.
Мама
***
На самом деле, неважно, что ты уже сделала или что сделаешь еще. Плохой ты будешь или хорошей. Прикоснусь ли я когда-нибудь к твоим губам, или же при встречах ты будешь демонстративно смотреть в другую сторону. Что бы ни происходило, я не смогу избавиться от мыслей и воспоминаний о тебе. Противоядия не существует.
Дни тянутся вереницей, и я не нахожу в них различия. Работа не занимает меня; мои исследования, прежде казавшиеся столь интересными, сейчас представляются скучными и никому не нужными. Тем не менее я провожу в лаборатории как можно больше времени. В особенно удачных случаях выхожу оттуда лишь под утро и засыпаю, едва добравшись до кровати. Главное – не видеть сны. Не видеть тебя. Не чувствовать твой запах, вкус твоих губ. Хотя бы ненадолго забыть о своей глупости и о твоем равнодушии. Прожить несколько часов, не опасаясь сломаться и в два хлопка оказаться у твоей двери. У двери вашего дома…
(Из письма, брошенного в камин одной из гостевых спален Малфой-мэнора)
***
Поттер,
Обдумав еще раз наш последний разговор, я понял, что просто обязан прийти тебе на помощь. Думаю, мне хватит на сборы пары часов, так что к ужину жди. Я готов остаться у тебя до тех пор, пока не разрешится ситуация с Грейнджер.
Можешь не благодарить.
Д.Л.Малфой
Малфой,
Ты здоров? Конечно, у меня есть еще пара свободных комнат, но я как-то не совсем понимаю, чем поможет твое присутствие. Учитывая, что Рон, который и так не очень адекватен, взбеленится еще больше.
Лучше бы вправил мозги этому ублюдку (зачеркнуто)
Лучше бы поговорил со Снейпом и убедил его прочитать хотя бы одно письмо.
ГП
Поттер,
Не делай вид, что не понимаешь. Фотографии моей матери и этого ее le trou du cul во всех газетах. Мой отец устроил инвентаризацию винного погреба, сопровождаемую детальной дегустацией. В довершение ко всему, на прошлой неделе у нас обосновался крестный, и теперь нельзя зайти в библиотеку без того, чтобы не услышать их очередной совместный бред о коварной женской натуре. А у меня исследования! Мне статью про черепах дописать надо! Так что готовь комнату.
Д.Л.Малфой
P.S. Разъяснительную работу провел. Скажи Грейнджер, чтобы отправила письмо побыстрее, пока крестный еще относительно адекватно воспринимает этот жестокий мир.
***
Вчера наш корреспондент стал свидетелем одной очень занимательной беседы. Он наслаждался чашкой кофе в только что открывшемся (и оттого практически безлюдном) заведении, расположенном на Диагон-аллее, когда его внимание привлекло несколько фраз, донесшихся из противоположного угла.
Точно неизвестно, о чем именно спорили Северус Снейп (который, как выяснилось недавно, вернется к преподаванию, а также будет исполнять обязанности заместителя директора школы Хогвартс) и Гермиона Грейнджер (без сомнений, являющаяся главной соперницей мисс Уизли в борьбе за руку и сердце нашего национального героя). Среди затронутых собеседниками тем были разница в возрасте, особенности влияния отдельных зелий на человека и любознательность мисс Грейнджер. Особенно примечательным нашему корреспонденту показался совет, данный мистером Снейпом своей собеседнице: избавиться от сомнений, присущих каждой невесте, и связать свою жизнь с ее другом детства, Рональдом Уизли.
Последний, как известно, не подтверждает и не опровергает информации о своей помолвке с мисс Грейнджер. «Да, мы живем вместе, – заявил он во вчерашнем интервью «Квиддичному вестнику», – я, Гермиона и Гарри. Ну и что?»
Возможно, Северусу Снейпу известна вся правда, скрывающаяся за этими словами. Что же связывает одного из лучших зельеваров Европы и его бывшую ученицу? Воспоминания, общие интересы или… нечто большее?
Ответ на этот вопрос наш корреспондент попытается раздобыть во время торжественного обеда в честь начала нового учебного года в Хогвартсе, на котором должно присутствовать и Золотое Трио.
Ежедневный Пророк, раздел светских сплетен
_____________________________
1Хантор (Hountor, Hountor, Huntor) – дух барабанов вуду
ЭПИЛОГ
читать дальше
Она взглянула на свои пальцы, нервно отбивающие дробь на обеденном столе. Тонкие и снова бледные, они напоминали ей лапки какого-нибудь насекомого. «Как у стрекозы, – вздохнула профессор Трелони. – А если учесть очки, которые мне снова пришлось надеть, то сходство просто потрясающее – тощая и пучеглазая». Загар сошел, оставив в качестве воспоминаний несколько веснушек. И больше ничего… «Попрыгунья Стрекоза лето красное пропела; оглянуться не успела, как зима катит в глаза…» – в носу предательски защипало, и женщина решила, что пора уходить. Она постаралась покинуть Большой зал как можно тише, что, в принципе, не было такой уж тяжелой задачей – малыши-первокурсники галдели, делясь впечатлениями, а остальные студенты и преподаватели обменивались новостями. На этом фоне отсутствие одного или даже нескольких человек могло долго оставаться незамеченным.
Коридоры Хогвартса показались ей как никогда пустынными. Сибилла направилась было к себе, но внезапно передумала и повернула в сторону Астрономической башни. Каблуки громко стучали по мрамору лестниц. «Туфли тоже придется убрать подальше», – печально улыбнулась прорицательница. Неожиданно ей показалось, что с другого конца коридора доносится шепот – видимо, в одной из ниш шла довольно-таки оживленная беседа. К тому моменту как женщина дошла до источника шума, разговор перешел на повышенные тона.
– Мы уже обсудили этот вопрос, и я полагал его закрытым, – профессор с удивлением поняла, что одним из беседующих является ее коллега.
– Очевидно, мы с вами не поняли друг друга, сэ-эр, – определить обладательницу женского голоса было гораздо сложнее.
– Как вам угодно. Хотите, чтобы я снова привел свои аргументы? Разница в возрасте…
– О нет, только не опять! Я больше не могу это слушать, Северус! С меня хватит! Пусть ты и считаешь меня соплячкой, которая не способна ни на что большее, чем тупая зубрежка, и ничего не может в постели… – эти слова сопровождались отчетливым всхлипом.
– Этого я никогда не говорил! Да как тебе все время удается перевернуть все с ног на голову? – возмутился Снейп.
– А тебе не надо говорить, достаточно посмотреть, – всхлипы стали громче. – Но за Рона замуж я все равно не выйду! – последние два слова девушка выкрикнула так громко, что Трелони даже подпрыгнула от испуга. – А если ты еще раз скажешь, что он мне подходит больше, я встану посередине Большого Зала и заявлю, что беременна!
– Да говори ты, что хочешь… Что?! Что ты скажешь?!
– Что жду от тебя ребенка. Je suis enceinte. Sono incinta. Еще на скольких языках повторить?
В коридоре воцарилась тишина. Сибилла готова была отдать свое полугодовое жалование за возможность увидеть лицо зельевара в этот момент. А заодно узнать, кто же его… э-э, подружка.
Послышался еще один всхлип, и девушка едва слышно продолжила:
– Я совсем не хотела… То есть, я хотела, но не так… А чтобы ты тоже хотел… А теперь ты меня совсем не захочешь видеть… Ты прав, я просто маленькая дурочка…
Очередное рыдание показалось женщине каким-то полузадушенным, а сменившие его звуки не оставляли сомнений в своей природе – только что яростно препиравшаяся парочка увлеченно целовалась, забыв о ссоре.
Грустно улыбнувшись, Сибилла сняла туфли и на цыпочках прошла мимо ниши, покидая коридор. Ну вот, даже Ужасу подземелий удалось найти свою Красавицу.
Каменный пол приятно холодил ноги, помогая расслабиться. Профессор завернула за угол, миновала последний кабинет, дверь в который была приоткрыта, и уже было сделала несколько шагов по лестнице, ведущей в башню, как из-за двери донесся голос одного из ее бывших студентов:
– Ты ведь жениться пока не собираешься, Поттер?
– Положим, нет. Пока нет, – уточнил Герой Британии.
– Я тоже не собираюсь. Пока что. И квиддич любишь, верно?
– Тут ты абсолютно прав, – в голосе Гарри слышалась улыбка.
– По этому пункту наши мнения опять-таки сходятся. Каждую пятницу мы с тобой встречаемся в Темпл-баре, так?
– Так. Ну и что? Что из этого следует?
– Да как тебе сказать… – замялся блондин. – Я-то считаю, что ничего. Но мой отец сказал, что магическое общество уже сделало выводы. Он еще много чего мне поведал потом…
– И к каким же выводам пришла магическая Британия? – заинтересовался его собеседник. – Ну-ка, ну-ка…
– Да я, право, не уверен, Поттер, что тебе надо это знать… С другой стороны, в завтрашнем «Пророке» все равно… – заюлил Драко.
– Так, Малфой, или ты сейчас же говоришь мне, к каким выводам пришел этот пр… твой отец, или…
Очевидно, демонстрация последствий была достаточно наглядной, потому что выводы были тут же озвучены:
– Ты, Поттер, только не переживай, но мой отец сказал, что мы…э-э-э, как бы это лучше выразиться… lopailles.
– Чего?
– Ну… invertis.
После паузы Гарри вкрадчиво спросил:
– А нельзя ли как-то попроще сказать? Для начала, перейти на английский, что ли…
– Педерастами он нас считает, придурок! – взорвался Малфой.
Послышался звук падающей мебели, затем раздался топот ног, в коридор пулей выскочил Драко и с воплями: «Ты только не нервничай так! Зачем принимать все близко к сердцу!» – понесся прочь. За ним устремился покрасневший Поттер, выкрикивавший что-то нечленораздельное.
«Некоторые вещи никогда не меняются», – усмехнувшись, покачала головой Трелони и продолжила подниматься по лестнице.
На башне было свежо и звездно. Именно в таком порядке. Свежесть шла от земли, дышащей ароматом поздних роз и вереска, уже невидимых в полумраке. Осенний вечер укрыл мир пеленою тьмы. Остались только звезды. Мириады белых точек, рассыпанных по небосклону, они притягивали взгляд, обещая смельчакам, отправившимся к ним, открыть все тайны вечности. «Под небом голубым есть город золотой… Уволюсь! Найду себе замену и уволюсь, – Сибилла облокотилась на парапет, вглядываясь в чернильное небо. – Уеду туда, где прибой, где по ночам звезды заглядывают в окна, а днем крыши домов залиты золотом солнечного света. Там меня никто не ждет, но ведь и здесь я никому не нужна». Ночной ветер, теплый и томный, ласково дунул ей в лицо, словно соглашаясь. Женщина улыбнулась и прикрыла глаза. Впервые за последнее время она была спокойна и даже почти счастлива.
Сколько она простояла так, слушая шепот ночи, купаясь в звездном свете, ей было неизвестно. Час? Десять минут? Время казалось ей чем-то несущественным, даже лишним в общей картине мироздания. Вдруг Сибилла почувствовала что-то новое, осторожно вплетающееся в сеть ароматов и звуков, наполнявших окружающее пространство. Запах шалфея, едва слышные шаги… Он остановился рядом, почти касаясь ее плечом. Шорох, щелчок, гладкость фильтра у губ, такой знакомый и почти забытый привкус горечи во рту… Женщина затянулась предложенной ей сигаретой и тут же закашлялась. На глаза навернулись слезы. «Отвыкла, – мелькнуло в голове, – еще чуть-чуть – и забыла бы… все забыла бы». Тепло его тела, легкое касание пальцев и неожиданно тихое, обжигающее:
– Не спеши так.
читать дальшеРаботать с ассистентом – а, точнее, с ассистенткой – было, безусловно, удобнее. Теперь Северус мог не задумываться о мелочах, что так раздражали его прежде, не давая сосредоточиться на главном. Зелье, над которым он трудился, должно было стать усовершенствованным вариантом противоожогового, применяющегося сейчас врачами – с более сильным анестетическим действием и не дающим побочных эффектов при одновременном его применении с Костеростом. Задача сложная, так как отдельные ингредиенты, входившие в классическую рецептуру, плохо взаимодействовали с основой Костероста.
Помимо такого немаловажного аспекта, как постоянное наличие чистого котла под рукой, с Грейнджер оказалось очень удобно обсуждать очередные изменения, вносимые в состав зелья. Часто вопросы девушки наталкивали мага на новую идею, которую он тут же осуществлял на практике. За несколько дней совместной работы Северусу удалось продвинуться гораздо дальше, чем за предыдущие две недели, и это удивляло его. Он точно знал, что дело не в способностях Гермионы. Хотя она и была отличной ассистенткой, все же приготовление зелий было для нее более работой рук и рассудка, чем творчеством. Маг никак не мог понять, что заставляет девушку сидеть с ним в лаборатории вместо того, чтобы проводить время на берегу океана в более подходящей компании своего приятеля Поттера. Сам мистер Спаситель относился к этому на удивление спокойно, лишь иногда заглядывая в бывший винный погреб, дабы перекинуться с подругой парой слов или сообщить ей об очередных планирующихся им и Драко посиделках. Странное приятельство, так неожиданно возникшее между Поттером и крестником, удивляло Снейпа, пожалуй, еще больше. И если мотивы Малфоя-младшего хоть как-то были понятны мужчине, то поведение Гарри не поддавалось никаким объяснениям. Он таскал Драко по всевозможным барам, учил играть в футбол, проводил время в наблюдениях за черепахами, которые так увлекли юного натуралиста, был более чем вежлив с Люциусом при мимолетных встречах. У Северуса было только одно предположение о природе чувств Поттера, но оно казалось ему совершенно невозможным. Образ Гарри-гомосексуалиста никак не вязался с образом Гарри-плейбоя, вскружившего головы почти всех девушек магической Великобритании и, под конец, сбежавшего почти из-под венца на другой край света, не забыв прихватить с собой свою лучшую подругу. Журналисты наперебой обсуждали это событие, строя догадки об истинных отношениях внутри Золотого Трио. В газетах то и дело появлялись фотографии печальной Джинни Уизли и ее брата, который, напротив, спокойно улыбался. На все вопросы невеста Героя магического мира – надо сказать, официально все еще пребывающая в этом статусе – отвечала, что ее жениху требовался отдых, а ее семейные обстоятельства не позволили ей покинуть Великобританию вместе с ним. Мистер Уизли вообще отказывался комментировать отъезд своего друга, вплоть до того, что спустил одного из самых настойчивых репортеров с лестницы в прямом смысле этого слова.
Снейпу никак не удавалось уложить все события в целостную картину, и это нервировало его. Он уже решил переговорить с Люциусом, сеть информаторов которого после гибели Волдеморта стала только больше. Однако лорд Малфой вернулся в тот вечер не только изрядно выпивши, но и с переломанными ребрами. Как назло, готового Костероста в лаборатории не осталось, и Северусу пришлось доверить его варку своей ассистентке. Впрочем, с этим девушка справилась блестяще: готовое зелье нежно-молочного цвета издавало запах миндаля. Когда Гермиона услышала сдержанную похвалу, глаза ее, и без того большие, стали просто огромными и засияли каким-то мягким, будто золотым светом; а от ее нежной, сладкой улыбки Северус ощутил странный дискомфорт в груди. Правда, девушка тут же смутилась и отвернулась.
Почему-то это оказалось последней каплей. Сдерживаться больше не было сил. Девчонка заявилась на остров, отобрав уединение, которое маг так искал. Приходит к нему в лабораторию, когда ей заблагорассудится. Запах шоколада, исходящий от ее волос, теперь повсюду. Взгляды, которые Грейнджер бросает на него из-под ресниц, думая, что он ничего не замечает, обжигают его. А по ночам его мучают сны, в которых ее губы послушно открываются навстречу его поцелуям, такие мягкие и…
«Я схожу с ума», – подумал Северус, направляясь к ней. Ноги его ступали тихо, но быстро, и он сам не заметил, как уже стоял так близко к Гермионе, что мог коснуться ее, мог схватить то, что так долго вожделел и…
Она обернулась:
– Я… – и тут же смолкла. Мир будто застыл в ожидании. Девушка смотрела ему прямо в глаза. – Северус? – прошептала она наконец. И никто из них не понял, что это было – вопрос или мольба?
Губы Гермионы приоткрылись, глаза затуманились, и лицо ее понемногу запрокидывалось, как если бы она ждала поцелуя, и желала поцелуя, и удивлялась, отчего он еще не склонился к ней, решая все за обоих.
Северус что то сказал. Может быть, произнес ее имя. Сердце так и бухало в груди, и то, что было когда-то отнесено к невозможному, вдруг стало неизбежным, и он понял, что сейчас его уже ничто не остановит. Он поцелует ее.
Гермиона смотрела на него, боясь пошевелиться.
Так давно она мечтала об этом мгновении, первом прикосновении, сотни раз теряя надежду на то, что ее желания когда-либо осуществятся, и все же снова обретая ее.
Твердые губы едва коснулись ее рта – не поцелуем, нет, а лишь намеком на него. Затаив дыхание, девушка ждала, что будет дальше.
Сильная рука легла ей на талию, и Гермиона ощутила жар, исходивший от его пальцев. Расстояние, разделявшее их, неожиданно куда-то делось, и она оказалась тесно прижата к его груди. Его губы стали вдруг требовательными, язык устремился вперед, дразня, обольщая и распаляя в ней желание, так что вскоре колени девушки подогнулись, и ей пришлось уцепиться за плечи мужчины.
Он прошептал ее имя голосом, хриплым от желания и страсти, и было в этом голосе что то еще, что то болезненное, но Гермиона была способна только на одно: цепляться за него, отвечая на этот поцелуй. Тело ее горело, словно в лихорадке; она прижалась к Северусу еще теснее, утопая в своих ощущениях… и разочаровано застонала, неожиданно почувствовав, что он отстранился от нее.
– Я… – Снейп смотрел на девушку как-то странно, и она вдруг поняла, что сейчас с его губ сорвутся какие-то неправильные, ненужные слова, и все, только что случившееся между ними, окажется для него ошибкой, минутной слабостью.
– Надо отнести мистеру Малфою зелье, – затараторила Гермиона первое, что пришло в голову, – он ведь уже давно ждет.
– Да-да, – явно с облегчением выдохнул Северус. В следующую секунду он уже наполнял один из бокалов, стоявших на низком столике в углу, Костеростом.
Гермиона смотрела, как тонкая струйка разбивается о хрустальное дно, и еле сдерживалась, чтобы не запеть. Или затанцевать. Или все сразу. Как она ни старалась, губы ее сами собой все время разъезжались в улыбке. Он. Ее. Поцеловал. Представляете? Всемогущий Мерлин! Северус ее поцеловал. О да! И это был самый лучший поцелуй в ее жизни.
***
Несколько следующих дней девушка прожила, словно в тумане. Ей хотелось продолжения, хотелось еще раз ощутить прикосновение губ любимого и жар его тела. Снейп, напротив, вел себя сдержаннее обычного и даже пытался не смотреть в ее сторону, что, впрочем, у него плохо получалось. Гермиона из его снов стала еще раскованнее, теперь она не только отвечала на его поцелуи, но и сама первая целовала его; каждый раз, когда настоящая, живая мисс Грейнджер окликала его по имени, чтобы спросить о чем-нибудь, ему казалось, что сейчас она обнимет его за шею и попросит о поцелуе. Он смеялся над собой, издевался над своей так внезапно вспыхнувшей страстью, но в глубине души с ужасом понимал: он с радостью исполнил бы и эту ее просьбу, и десятки других, включающих в себя объятия, поцелуи, прохладу простыней и… Только усилием воли ему удавалось остудить свое воображение, но Северус чувствовал, что с каждым разом это получается у него все хуже и хуже.
Гермиона уже начала было думать, что сбылись ее худшие опасения, и скоро ей открыто заявят, что ни ее помощь, ни она сама зельевару не требуются. Когда через несколько дней девушка проспала и пришла в лабораторию позже обычного времени, то обнаружила, что со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Сердце ее упало, но не успела она задуматься о причинах, как заметила Снейпа, который, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. На столе возле него лежал пергамент, весь покрытый формулами, расчетами и исчерченный стрелками. «Наверное, всю ночь сидел», – улыбнулась Гермиона, склоняясь над спящим. Она поддалась искушению и коснулась его лица, очертив линию скулы. В следующее мгновение на ее запястье сомкнулись сильные длинные пальцы, а еще через несколько секунд девушка обнаружила себя сидящей на коленях у Северуса. Он притянул ее еще ближе и прижался к приоткрывшимся от изумления губам в поцелуе.
С момента, когда Гермиона вошла в комнату, прошло не более четверти часа, и тем удивительнее было ей чувствовать, как все изменилось. Все ее опасения развеялись словно утренняя дымка. Девушка была абсолютно и безоговорочно счастлива. Оставалось выяснить лишь одно – и, склонив голову Северусу на плечо, она спросила:
– А над чем ты работал ночью?
– Над зельем Судьбы, – помолчав, ответил мужчина.
Три слова прозвучали словно удар грома. Гермиона только что не подпрыгнула от возбуждения:
– Но это же… Я думала, это просто легенда! А как…а откуда ты взял рецепт? Я… Ты…
– Неужели есть что-то, что неизвестно мисс Грейнджер? – ехидно поинтересовался зельевар, тут же сгладив насмешку поцелуем. Через некоторое время, с трудом оторвавшись от губ девушки, он продолжил: – Рецепт считался утерянным со смертью Кассандры Трелони. А вчера вечером Люциус принес мне вот это, – и, взяв со стола пергамент, Снейп помахал им у девушки перед лицом.
Гермиона уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, где лорд Малфой раздобыл такую ценность, но Северус опередил ее:
– Зелье понадобилось какой-то его знакомой. Но это все не так уж и важно. Я внес в рецепт несколько изменений… Если все получится… Мы поймаем Судьбу в пробирку!
***
Процесс ловли оказался тяжелым. Они не выходили из лаборатории почти тридцать шесть часов. По очереди резали, растирали, смешивали. Сменяли друг друга у котла – зелье нуждалось в непрерывном помешивании. По очереди дремали в кресле. Когда вечером следующего дня все было закончено, и жидкость в котле стала нежно-голубой, полупрозрачной, как весеннее небо, Гермиона чувствовала себя выжатой, словно лимон в чае. И все же она по-прежнему была счастлива, и с ее губ не сходила улыбка. Наполненный флакон был торжественно вручен Малфою, которого обязали лично доставить бесценное зелье заказчице. Остатки были разлиты в несколько пробирок и тщательно убраны в небольшой сейф вместе с лабораторным журналом. Наведение порядка решено было отложить на завтра.
Девушка надеялась, что Северус поцелует ее или хотя бы обнимет, но он только молча смотрел на нее. «Словно не может дождаться, когда я уйду», – мелькнула у нее мысль. Сдерживая вдруг навернувшиеся на глаза слезы, Гермиона попрощалась и, закусив губу, направилась к выходу. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала тихое «Подожди».
– Что еще? – прошептала девушка. Она даже не оглянулась на Северуса, и так слишком хорошо представляя его лицо. Иссиня черные пряди, падающие на лоб, такие же темные глаза под полуопущенными веками, немыслимо длинные ресницы… И его губы, все время изогнутые в этой дьявольской полу-усмешке.
Рука мужчины легла на ее плечо, а затем он осторожно провел пальцем по ее шее и чуть хрипло спросил:
– Разве ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя на прощание?
– Мы уже попрощались, – ответила Гермиона дрожащим голосом.
– Ты вообще можешь не уходить, – тихо сказал Северус.
– Я не могу остаться...
Он взял ее за руку и принялся, словно машинально, поглаживать пальцем ей ладонь.
– Почему?
– Потому что я… потому что ты… потому что для тебя все это – просто игра.
– Верно, – согласился Снейп, поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь, легко коснувшись кончиком языка ее запястья. – И впервые за долгое время она не кажется мне скучной.
– Северус, – прошептала девушка, поворачиваясь к нему.
Она хотела его. Об этом говорило ее порозовевшее лицо, ее затуманившиеся глаза, ее учащенное дыхание.
– «Северус, нет» или «Северус, да»? – еще один поцелуй, теперь в сгиб локтя.
– Я не знаю, – простонала Гермиона.
– Более чем честно, – он двинулся выше, целуя ее под подбородком, и девушка послушно откинула голову назад.
Мужчина целовал ее шею, медленно поднимаясь выше. Вот он добрался до линии скулы, затем перешел к мочке уха, затем вернулся ниже, к вырезу легкого топа, и прихватил край зубами. Он услышал, как Гермиона ахнула, но продолжал тянуть вырез вниз, пока одна грудь не выскочила наружу.
– Северус? – выдохнула девушка.
– Ш-ш-ш… – ему не хотелось отвечать на вопросы. Ему не хотелось, чтобы она задавала вопросы.
Северус коснулся языком округлости груди, ощутив солоновато сладкий вкус ее кожи, а потом накрыл упругое полушарие ладонью. Он уже прикасался к ней так прежде – сквозь одежду, когда целовал Гермиону, и это было замечательно, но теперь его ладонь ощущала жар ее обнаженной кожи, и ничто не могло сравниться с этим.
– О Мерлин! – простонала девушка. – О… – Снейп легонько дунул на ее сосок.
– Поцеловать тебя? – Гермиона не отвечала. Мужчина взглянул ей в лицо: полуприкрытые глаза, язычок, нервно облизывающий слегка припухшие губы…
– Поцеловать? – прошептал он снова и коснулся языком ее соска.
– Да! – вырвалось у нее. – Да, да, да!
Северус улыбнулся медленной, ленивой улыбкой. А затем, еще раз окинув взглядом дрожащую от предвкушения девушку, склонился к ней, и губы его прижались к ее груди.
– О! – простонала Гермиона, выгибаясь навстречу его рту, подставляясь его ласкам. – Се-еверус! О-о! – ноги ее подкашивались, и она попыталась ухватиться за дверь, но безуспешно.
Мужчина подхватил Гермиону на руки, и в следующее мгновение она уже сидела на краю стола, разведя колени. Осознание того, что он может заставить эту девушку испытывать страсть, может заставить ее стонать и вскрикивать от желания, ощущение власти над ней возбуждало Северуса еще больше.
Он целовал, касался языком, покусывал, тянул. Гермиона никогда не думала, что удовольствие может быть почти мучительным. Ей казалось, что еще немного – и она взорвется.
Северус слышал, как она дышит все громче и прерывистее, как невнятные фразы и восклицания, срывающиеся с ее губ, сливаются в протяжные стоны.
Отстранившись, он вновь окинул ее взглядом.
Девушка молча смотрела на него – красные от поцелуев губы приоткрыты, глаза широко распахнуты. В их глубине он увидел вопрос. Может, ему и удалось наконец-то лишить гриффиндорскую всезнайку дара речи, но до полного исступления она еще не дошла.
– Я решил, что жестоко будет продолжать терзать эту часть тебя, – сказал Северус и легонько сжал ее небольшой твердый сосок двумя пальцами.
Гермиона застонала.
– Тебе нравится, – просто констатация факта. Но это была не очередная женщина, с которой он удовлетворял свои потребности, не слишком-то заботясь о ее нуждах. Это была Грейнджер. Его Грейнджер. И поэтому, при каждом стоне наслаждения, слетающем с этих сладких губ, сердце у него в груди начинало биться чаще. – Тебе нравится, – повторил он, довольно улыбаясь.
– Да, – едва слышно согласилась девушка. – Да.
Он склонился к ней, и губы его легко коснулись ее уха.
– И это тебе тоже понравится.
– Что?
– Ты хочешь, чтобы я сказал? Ведь так? – его руки легли ей на колени, скользнули выше, стали легонько сжимать бедра, поглаживая нежную кожу. – Ты хочешь знать.
Девушка кивнула.
– Ты всегда была слишком несдержанной. Вечно тянула руку – чтобы ответить или задать вопрос. Но я так ни разу и не удовлетворил твоих желаний, верно? Хочешь, я сделаю это сейчас? – прошептал он, покусывая мочку ее уха.
Она повернулась к нему, и Северус, чуть отстранившись, прочел в ее глазах вопрос: «Что ты имеешь в виду?»
Он чуть надавил на ее ноги, так что они раздвинулись еще шире.
– Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? – он наклонился и коснулся языком ее соска, добавляя в качестве пояснения: – С тобой?
Гермиона сглотнула.
– Выбор так широк. Я даже не знаю, с чего начать, – мужчина замолчал и взглянул на нее. Она смотрела на него, не отрываясь, словно загипнотизированная.
Он снова склонился к ней, к другому ее уху:
– Полагаю, что начать следует там, где ты нуждаешься во мне больше всего. Сперва я поцелую тебя… – и пальцы его вжались в ее бедра, – здесь.
– Тебе хотелось бы этого? – спросил он, дразня ее. – Вижу, что хотелось бы. Но этого недостаточно, – задумчиво продолжил Северус, – как для тебя, так и для меня. Так что потом мне придется поцеловать тебя здесь, – его пальцы снова двинулись вперед и достигли влажного местечка между бедрами девушки. Он сдвинул в сторону уже намокшую ткань, служившую последней преградой, и слегка надавил пальцами на нежную плоть, чтобы Гермиона наверняка поняла, что он имеет в виду. – Думаю, тебе понравятся эти поцелуи, – добавил мужчина и ласкающим движением провел пальцем между горячих складок, слегка раздвигая их, – почти так же сильно, как мне понравится целовать тебя.
Дыхание ее стало еще чаще.
– Там мне придется задержаться, – продолжал он, – и, возможно, пустить в ход язык вместо губ. Пройтись им по самому краю, – и один из его пальцев показал ей, что именно он имел в виду. – И ты все время будешь раскрываться все больше и больше. Вот так.
И он чуть отстранился, словно намереваясь полюбоваться на дело рук своих. Девушка сидела на краешке стола, широко раздвинув колени – хотя и недостаточно широко для того, что он намеревался делать. Сбившаяся юбка все еще скрывала от его взгляда главное, но почему-то от этого Гермиона казалась только соблазнительнее. Полуоткрытые губы, карие глаза, потемневшие от страсти – он едва сдерживался, чтобы не накинуться на нее.
– Как ты думаешь, Гермиона, – прошептал он, – достаточно ли ты открыта для меня?
Ни звука в ответ, только громкое, прерывистое дыхание.
– Может быть, – тихо продолжил Северус, – так будет лучше, – подцепив тонкое кружево трусиков пальцами, он потянул, и девушка послушно приподняла бедра, помогая ему. Через мгновение комочек ткани был отброшен куда-то на пол. Мужчина положил руки Гермионе на колени и осторожно надавил так, что ее ноги полностью раздвинулись. Ткань юбки натянулась, и он добавил: – Тебе, наверное, неудобно. Позволь, я помогу.
Он сдвинул юбку выше, и она складками собралась вокруг талии девушки. От одной мысли о том, в какой позе она сидит, обоих их пробрала дрожь: Снейпа – от еще усилившегося стремления обладать ею, Гермиону – от предвкушения.
Губы его коснулись ее уха.
– Тебе не холодно? Знаешь, я ни за что не позволю тебе замерзнуть, – прошептал он. Его палец вновь коснулся влажной плоти, а затем начал медленно поглаживать ее.
– Если бы мы сейчас были на улице, – задумчиво продолжил Северус, – я предложил бы тебе мою мантию. Но здесь, – кончик пальца проник внутрь, и девушка ахнула, – я могу предложить только мой рот. Да, именно это я и сделаю. Я буду целовать тебя сюда (туда?), где поцелуи принесут тебе наибольшее наслаждение.
Дыхание Гермионы стало еще более частым.
– Думаю, что начну просто с поцелуев, но затем придется пустить в ход язык, чтобы проникнуть вглубь тебя, – в качестве иллюстрации мужчина пощекотал ее пальцем. – Примерно так, только язык будет горячий, – он лизнул мочку ее уха. – И влажный.
– Северус! – простонала она в ответ.
– Как долго я буду целовать тебя? Кто знает! Может, я вообще буду не в силах остановиться, – Северус наклонился и поцеловал ее в шею. – А, может, ты не захочешь, чтобы я останавливался, – он умолк, и второй палец скользнул внутрь нее. – Тебе нравится? Хочешь, я перестану? – мужчина не убрал руку, но замер, давая Гермионе минутную передышку для принятия решения.
– Нет, – прошептала она, не поднимая глаз.
– Тогда мне пора перейти от слов к делу, – выдохнул Северус ей в ухо, а в следующий миг опустился на колени и начал целовать ее. Гермиона дрожала от желания, а он целовал, она стонала, а он целовал. Она вцепилась в его волосы, а он целовал, и когда она выпустила его волосы и стала шарить по столу руками в поисках опоры, он продолжал целовать.
Он целовал ее всеми способами, о каких говорил. И почти довел ее до оргазма.
Почти. Еще немного, несколько секунд… Но Северус больше не мог сдерживаться, желая только одного – оказаться внутри нее. Ощущать ее вокруг своего члена и…
Мерлин, он хотел ее, и если это означало потерю самоконтроля, пусть так. Плевать.
Пуговицы на джинсах никак не хотели поддаваться, выскальзывая из непослушных пальцев, и Снейп в очередной раз помянул недобрым словом Драко, уговорившего его сменить гардероб. «Ведешь себя как неопытный юнец», – ехидно сообщил мужчине его внутренний голос.
– Северус? – прошептала девушка. Больше не чувствуя его прикосновений, она открыла глаза, и с ее губ слетел изумленный полустон-полувздох. Никаких сомнений относительно того, что должно было произойти, оставаться не могло.
– Ты нужна мне, – хрипло ответил он. – Ты нужна мне сейчас.
Он обнял ее, притягивая к себе, и с тихим хлопком аппарировал в свою спальню, где опустил драгоценную ношу на кровать. Снова подняв подол ее юбки до талии, Северус накрыл девушку своим телом.
И вошел в нее.
Он хотел сделать это медленно, но она была такая горячая, такая влажная, что он проскользнул внутрь в одно мгновение. Гермиона только ахнула.
– Я сделал тебе больно? – сдавленно спросил он. Девушка мотнула головой и простонала:
– Не останавливайся. Пожалуйста!
– Ни за что, – жарко выдохнул Северус ей в губы, начиная двигаться. – Никогда, – с каждым толчком он проникал все глубже в ее податливое тело. Гермиона выгибалась навстречу движениям своего любовника, ее стоны становились все громче, пока наконец он не ощутил, как ее тело напряглось в его руках, сведенное судорогой страсти, а где-то глубоко внутри ее плоть запульсировала вокруг его члена. А потом Северус уже ничего не замечал. Он как будто спрыгнул с обрыва. И летел в бездну. И ему было безразлично, что он разобьется, потому что можно отдать все даже за несколько секунд этого полета.
А когда Снейп все-таки упал и свалился на нее, и лежал, уткнувшись лицом в ее волосы и пытаясь отдышаться, то вдруг понял, что случилось именно то, чего он так боялся.
Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Когда-то, давным-давно, он любил одного рыжего ангела. Целомудренно, как и положено любить небесных созданий. Потом развлекался в постелях разных женщин – брюнеток и блондинок, красоток и серых мышек, аристократок и проституток. Его тело получало удовольствие, а душе… душе было все равно. Теперь Северус впервые почувствовал себя чем-то цельным. И его тело, и его душа любили одну и ту же женщину. И это пугало его больше всего на свете.
***
Его разбудил какой-то стук. С трудом открыв глаза, Снейп понял, что спал довольно-таки долго – за окном уже светало. Он повернулся, чтобы посмотреть на девушку, спящую рядом с ним, только лишь, чтобы увидеть, как открываются ее глаза и улыбка освещает ее лицо.
– Доброе утро, Северус! – она обняла его за шею; такой знакомый жест – столько раз в его снах Гермиона делала это. Мужчина осторожно провел пальцем по нежной коже ее щеки, коснулся ее губ, еще хранивших следы его поцелуев. Чувство нереальности всего происходящего не покидало его, но девушка, лежавшая рядом, была такой теплой, такой живой, и так смотрела на него, что он уже был готов поверить самому себе и довериться ей.
Стук повторился, и Гермиона, вздрогнув, посмотрела на окно. За стеклом носилась недовольная сова, явно ожидающая, что ей откроют. К одной из ее лап был привязан маленький свиток.
– Это же Свиненок Рона! – чуть не подскочила от удивления девушка. Она поднялась с постели и поспешила открыть окно. Взъерошенная сова влетела в комнату, пернатым вихрем взмыла под потолок и, совершив несколько кругов, уселась на руку Гермионе. Та, успокаивающе погладив Свиненка по голове, отвязала послание и начала читать. С каждой строчкой глаза ее все больше округлялись.
– Что такого сообщил тебе мистер Уизли? – не выдержал Снейп.
– Он пишет, что у нас в доме авроры с ордером на обыск, и сейчас они в моей комнате. Я должна срочно вернуться в Англию, Северус, – говоря это, девушка лихорадочно натягивала на себя одежду. – Не знаю, что происходит, и Рон тоже ничего не понимает. Но у меня есть вещи, которые им не стоит…
– У тебя?! – удивленно вздернул бровь мужчина.
– Да, представь себе, – раздраженно парировала Гермиона, застегивая юбку. – Просто увидела одну книгу у Кингсли в кабинете и не смогла удержаться… – подойдя к кровати, она наклонилась и нежно поцеловала Северуса в губы. – Я напишу тебе сразу же, как только узнаю точно, что случилось. А ты расскажи, пожалуйста, все Гарри.
– Все-все? – не смог удержаться от подколки Снейп.
Девушка покраснела от смущения, но тут же взяла себя в руки:
– Нет, не все, ту часть, где ты сопел мне в ухо, можешь опустить.
– И вовсе я не…
Все его протесты были заглушены еще одним поцелуем. Северусу совершенно не хотелось отпускать ее в Англию. Гораздо лучше было бы, если Гермиона осталась бы здесь, в постели, и провела бы с ним целый день… или два… или неделю… К тому же, было еще что-то, что не давало ему покоя, какая-то мысль, которую он никак не мог поймать. И только, когда девушка улыбнулась ему, взявшись за дверную ручку, в его сознании что-то словно щелкнуло:
– А откуда мистеру Уизли известно про обыск? Насколько я помню, он теперь играет в квиддич и не имеет никакого отношения к Аврорату?
– Мы же живем вместе, – удивленно ответила Гермиона и, еще раз улыбнувшись, закрыла за собой дверь.
Вот и все. Все стало на свои места. «Как все легко, приятель, – горько улыбнулся своим мыслям Северус. – С тобой она перепихнулась. А живет с ним». И он изо всей силы ударил кулаком по деревянному изголовью кровати.
Глава девятая
читать дальше
…Ритуал крайне прост: в чашу, сделанную из дерева биджаясала, наливается Зелье судьбы. Через двенадцать часов поверхность жидкости из туманно-голубой становится серо-стальной. Это знак – можно пить. С первым же глотком Зелье принимает цвет крови – алой, горячей, даже вкус у него такой же, сладко-соленый. Выпить нужно все до дна. С каждым глотком голоса за твоей спиной становятся все громче. Липкий шепот обволакивает, сковывает, не дает двигаться. Кровь стучит в ушах все сильнее, или это уже не кровь… это Хантор играет на своих барабанах.1 Хочется остановиться, тебе страшно, но ноги сами спешат навстречу этому звуку. Твое тело не слушается тебя больше – оно подчиняется только этому ритму, закручивающемуся в бесконечную воронку; извивается, раскачиваясь, корчится в судорогах, опускаясь на пол. Барабаны поют все громче, и вот ты уже разбираешь отдельные слова в их монотонном речитативе. «Иди ко мне, иди ко мне, – напевает мужской голос прямо в ухо, – откройся мне, прими меня. Иди ко мне, иди ко мне, откройся мне, прими меня». И неожиданно ты понимаешь, что твое тело осталось там, на полу. Оно неподвижно распростерлось на каменных плитах в какой-то смешной, нелепой позе. Раньше, возможно, это вызвало бы улыбку. Но сейчас тебе все равно. Равнодушно отворачиваешься и продолжаешь идти на звук. Хантор приветственно улыбается, и становится заметно, что на его губах запеклась кровь. Он берет тебя за руку, и ты послушно следуешь за ним, неслышно отбивая ритм босыми ногами. Вы поднимаетесь выше и выше, чьи-то пустые глазницы провожают вас взглядами, костлявые руки скелетов пытаются ухватить тебя, выкрикивая проклятия, а ты только повторяешь, едва шевеля губами: «Иду к тебе, иду к тебе, я твоя, прими меня». Резкий порыв ветра сбивает с ног, ты падаешь на колени. Слезы текут нескончаемым потоком из широко открытых, ничего не видящих глаз. И тут на твою голову ложится тяжелая, теплая ладонь. В абсолютной тишине раздается низкий, усталый голос:
– Дверь открылась. Ты свободна.
Не знаю, происходило ли это все на самом деле. Действительно ли я дошла до Изначального Перекрестка и встретилась с Папой Легба, или же мой мозг, одурманенный наркотическими веществами, содержащимися в зелье, просто галлюцинировал. Важно другое – сегодня, впервые за долгое время, кофейная гуща в моей чашке сложилась в картинку. Страшно произнести это вслух, да что там – даже писать об этом боязно, но мне кажется, что мои способности возвращаются…
Из дневника Сибиллы Трелони
***
В семь часов вечера в Темпл-баре. Только не надо приводить Паркинсон!
Г.Поттер
***
…драка началась прямо возле стойки. «Он уже изрядно выпил, поэтому я попросил его покинуть заведение. И тогда этот псих ударил меня прямо в лицо», – рассказывает пострадавший сотрудник Темпл-бара.
По нашим сведениям, конфликт произошел из-за неосторожного высказывания бармена о прическе лорда Малфоя. Последний как-либо комментировать случившееся отказался…
Ежедневный Пророк, раздел светских сплетен
***
Малфой! Какого гхыра! Зачем ты вчера притащил в бар своего отца? Мантикора тебя раздери! Мы же футбол шли смотреть, а не бои без правил!
ГП
P.S. Да, имей в виду: за испорченную мебель и разбитую посуду платить будешь сам.
***
…Ça prend une minute pour remarquer quelqu'un, une heure pour l'apprécier, une journée pour l'aimer, mais toute une vie pour l'oublier. Je ne veux pas te perdre, mon amour; je veux que nous soyons ensemble pour toujours. Cela peut prendre une éternité avant de trouver l'amour, c'est vrai, mais depuis que le nôtre est né, l'éternité ne fait que commencer... C'est dans la flamme de tes yeux que brûle mon avenir, et pour toujours je souhaite être à tes côtés et appartenir à toi tout seul. Toutes mes pensées ne sont que pour toi, mon amour...
(…Чтобы заметить что-то, нужно всего мгновение, чтобы оценить это – час. За день можно полюбить, но потребуется вся жизнь, чтобы позабыть.
Я не хочу потерять тебя, любимый; мне необходимо всегда быть с тобою рядом.
Да, правы те, кто говорят, что можно провести целую вечность в поисках любви; и все же, я знаю одно – наша любовь родилась прежде вечности... Твои глаза освещают мой путь в будущее, которое я хочу разделить лишь с тобой.
И принадлежать – только тебе.
Каждую секунду, каждое мгновение я думаю о тебе, любовь моя...
Из письма Нарциссы Малфой, адресованного Андрэ де Коссэ, маркизу де Бриссак)
***
Я не понимаю, что происходит! Да и как тут понять, если он отказывается разговаривать со мной?! Неужели я ошиблась, и та ночь совсем ничего не значила для него? Просто игра. Он ведь тогда так и сказал... Но его губы, его руки – они убеждали меня совсем в другом.
Хорошо, пусть игра. Любовь, шампанское, закаты… Но почему тогда не признаться в этом? Почему не насладиться финалом? Гриффиндор повержен, Слизерин торжествует. Чего он боится? Слез, скандала? Вряд ли, такие мелочи его никогда не останавливали. Тогда что же?
Дура, какая же я дура!
Из дневника Гермионы Грейнджер
***
Ну и?
Д.Л.Малфой
Извини, не получится. Гермиона опять упала в обморок. Наверное, отравилась чем-нибудь. В Мунго ехать она не хочет, Рона дома нет, а одну ее оставить я не могу.
ГП
Потти, ты и вправду такой тормоз или только ради меня притворяешься? Твою подружку все время тошнит, на этой неделе она падает в обморок уже третий раз… Надеюсь, счастливый отец не ты?
Д.Л.Малфой
P.S. Арсенал ведет 2:1. С тебя пинта.
***
…Что бы ни произошло, ты все равно останешься моей дочерью. Ничто в мире не может изменить этого, и, уж конечно, не твое будущее материнство. Не стану скрывать, я считаю – и всегда считала – что в жизни женщины рождению ребенка должно предшествовать замужество. Но, независимо от наличия кольца на твоем пальце, наш дом всегда будет открыт для тебя и наших внуков. Мысль о том, что ты можешь хотя бы на миг предположить обратное, причиняет мне боль.
Ну, довольно о серьезном; твой папа интересуется, собираешься ли ты навестить нас до начала учебного года и прихватишь ли с собой Рона. Очевидно, надеется взять реванш в очередной шахматной партии. Конечно, я бы предпочла увидеть другого человека… Решать тебе, однако будет нечестно не сообщить о ребенке его отцу. И он, и малыш имеют право знать друг о друге.
Думаю, излишне напоминать, что сейчас как никогда нужно следить за своим питанием. Когда ты должна посетить врача в следующий раз? Я хотела бы составить тебе компанию, а заодно задать несколько вопросов.
Целую и обнимаю тебя.
Мама
***
На самом деле, неважно, что ты уже сделала или что сделаешь еще. Плохой ты будешь или хорошей. Прикоснусь ли я когда-нибудь к твоим губам, или же при встречах ты будешь демонстративно смотреть в другую сторону. Что бы ни происходило, я не смогу избавиться от мыслей и воспоминаний о тебе. Противоядия не существует.
Дни тянутся вереницей, и я не нахожу в них различия. Работа не занимает меня; мои исследования, прежде казавшиеся столь интересными, сейчас представляются скучными и никому не нужными. Тем не менее я провожу в лаборатории как можно больше времени. В особенно удачных случаях выхожу оттуда лишь под утро и засыпаю, едва добравшись до кровати. Главное – не видеть сны. Не видеть тебя. Не чувствовать твой запах, вкус твоих губ. Хотя бы ненадолго забыть о своей глупости и о твоем равнодушии. Прожить несколько часов, не опасаясь сломаться и в два хлопка оказаться у твоей двери. У двери вашего дома…
(Из письма, брошенного в камин одной из гостевых спален Малфой-мэнора)
***
Поттер,
Обдумав еще раз наш последний разговор, я понял, что просто обязан прийти тебе на помощь. Думаю, мне хватит на сборы пары часов, так что к ужину жди. Я готов остаться у тебя до тех пор, пока не разрешится ситуация с Грейнджер.
Можешь не благодарить.
Д.Л.Малфой
Малфой,
Ты здоров? Конечно, у меня есть еще пара свободных комнат, но я как-то не совсем понимаю, чем поможет твое присутствие. Учитывая, что Рон, который и так не очень адекватен, взбеленится еще больше.
Лучше бы вправил мозги этому ублюдку (зачеркнуто)
Лучше бы поговорил со Снейпом и убедил его прочитать хотя бы одно письмо.
ГП
Поттер,
Не делай вид, что не понимаешь. Фотографии моей матери и этого ее le trou du cul во всех газетах. Мой отец устроил инвентаризацию винного погреба, сопровождаемую детальной дегустацией. В довершение ко всему, на прошлой неделе у нас обосновался крестный, и теперь нельзя зайти в библиотеку без того, чтобы не услышать их очередной совместный бред о коварной женской натуре. А у меня исследования! Мне статью про черепах дописать надо! Так что готовь комнату.
Д.Л.Малфой
P.S. Разъяснительную работу провел. Скажи Грейнджер, чтобы отправила письмо побыстрее, пока крестный еще относительно адекватно воспринимает этот жестокий мир.
***
Вчера наш корреспондент стал свидетелем одной очень занимательной беседы. Он наслаждался чашкой кофе в только что открывшемся (и оттого практически безлюдном) заведении, расположенном на Диагон-аллее, когда его внимание привлекло несколько фраз, донесшихся из противоположного угла.
Точно неизвестно, о чем именно спорили Северус Снейп (который, как выяснилось недавно, вернется к преподаванию, а также будет исполнять обязанности заместителя директора школы Хогвартс) и Гермиона Грейнджер (без сомнений, являющаяся главной соперницей мисс Уизли в борьбе за руку и сердце нашего национального героя). Среди затронутых собеседниками тем были разница в возрасте, особенности влияния отдельных зелий на человека и любознательность мисс Грейнджер. Особенно примечательным нашему корреспонденту показался совет, данный мистером Снейпом своей собеседнице: избавиться от сомнений, присущих каждой невесте, и связать свою жизнь с ее другом детства, Рональдом Уизли.
Последний, как известно, не подтверждает и не опровергает информации о своей помолвке с мисс Грейнджер. «Да, мы живем вместе, – заявил он во вчерашнем интервью «Квиддичному вестнику», – я, Гермиона и Гарри. Ну и что?»
Возможно, Северусу Снейпу известна вся правда, скрывающаяся за этими словами. Что же связывает одного из лучших зельеваров Европы и его бывшую ученицу? Воспоминания, общие интересы или… нечто большее?
Ответ на этот вопрос наш корреспондент попытается раздобыть во время торжественного обеда в честь начала нового учебного года в Хогвартсе, на котором должно присутствовать и Золотое Трио.
Ежедневный Пророк, раздел светских сплетен
_____________________________
1Хантор (Hountor, Hountor, Huntor) – дух барабанов вуду
ЭПИЛОГ
читать дальше
Она взглянула на свои пальцы, нервно отбивающие дробь на обеденном столе. Тонкие и снова бледные, они напоминали ей лапки какого-нибудь насекомого. «Как у стрекозы, – вздохнула профессор Трелони. – А если учесть очки, которые мне снова пришлось надеть, то сходство просто потрясающее – тощая и пучеглазая». Загар сошел, оставив в качестве воспоминаний несколько веснушек. И больше ничего… «Попрыгунья Стрекоза лето красное пропела; оглянуться не успела, как зима катит в глаза…» – в носу предательски защипало, и женщина решила, что пора уходить. Она постаралась покинуть Большой зал как можно тише, что, в принципе, не было такой уж тяжелой задачей – малыши-первокурсники галдели, делясь впечатлениями, а остальные студенты и преподаватели обменивались новостями. На этом фоне отсутствие одного или даже нескольких человек могло долго оставаться незамеченным.
Коридоры Хогвартса показались ей как никогда пустынными. Сибилла направилась было к себе, но внезапно передумала и повернула в сторону Астрономической башни. Каблуки громко стучали по мрамору лестниц. «Туфли тоже придется убрать подальше», – печально улыбнулась прорицательница. Неожиданно ей показалось, что с другого конца коридора доносится шепот – видимо, в одной из ниш шла довольно-таки оживленная беседа. К тому моменту как женщина дошла до источника шума, разговор перешел на повышенные тона.
– Мы уже обсудили этот вопрос, и я полагал его закрытым, – профессор с удивлением поняла, что одним из беседующих является ее коллега.
– Очевидно, мы с вами не поняли друг друга, сэ-эр, – определить обладательницу женского голоса было гораздо сложнее.
– Как вам угодно. Хотите, чтобы я снова привел свои аргументы? Разница в возрасте…
– О нет, только не опять! Я больше не могу это слушать, Северус! С меня хватит! Пусть ты и считаешь меня соплячкой, которая не способна ни на что большее, чем тупая зубрежка, и ничего не может в постели… – эти слова сопровождались отчетливым всхлипом.
– Этого я никогда не говорил! Да как тебе все время удается перевернуть все с ног на голову? – возмутился Снейп.
– А тебе не надо говорить, достаточно посмотреть, – всхлипы стали громче. – Но за Рона замуж я все равно не выйду! – последние два слова девушка выкрикнула так громко, что Трелони даже подпрыгнула от испуга. – А если ты еще раз скажешь, что он мне подходит больше, я встану посередине Большого Зала и заявлю, что беременна!
– Да говори ты, что хочешь… Что?! Что ты скажешь?!
– Что жду от тебя ребенка. Je suis enceinte. Sono incinta. Еще на скольких языках повторить?
В коридоре воцарилась тишина. Сибилла готова была отдать свое полугодовое жалование за возможность увидеть лицо зельевара в этот момент. А заодно узнать, кто же его… э-э, подружка.
Послышался еще один всхлип, и девушка едва слышно продолжила:
– Я совсем не хотела… То есть, я хотела, но не так… А чтобы ты тоже хотел… А теперь ты меня совсем не захочешь видеть… Ты прав, я просто маленькая дурочка…
Очередное рыдание показалось женщине каким-то полузадушенным, а сменившие его звуки не оставляли сомнений в своей природе – только что яростно препиравшаяся парочка увлеченно целовалась, забыв о ссоре.
Грустно улыбнувшись, Сибилла сняла туфли и на цыпочках прошла мимо ниши, покидая коридор. Ну вот, даже Ужасу подземелий удалось найти свою Красавицу.
Каменный пол приятно холодил ноги, помогая расслабиться. Профессор завернула за угол, миновала последний кабинет, дверь в который была приоткрыта, и уже было сделала несколько шагов по лестнице, ведущей в башню, как из-за двери донесся голос одного из ее бывших студентов:
– Ты ведь жениться пока не собираешься, Поттер?
– Положим, нет. Пока нет, – уточнил Герой Британии.
– Я тоже не собираюсь. Пока что. И квиддич любишь, верно?
– Тут ты абсолютно прав, – в голосе Гарри слышалась улыбка.
– По этому пункту наши мнения опять-таки сходятся. Каждую пятницу мы с тобой встречаемся в Темпл-баре, так?
– Так. Ну и что? Что из этого следует?
– Да как тебе сказать… – замялся блондин. – Я-то считаю, что ничего. Но мой отец сказал, что магическое общество уже сделало выводы. Он еще много чего мне поведал потом…
– И к каким же выводам пришла магическая Британия? – заинтересовался его собеседник. – Ну-ка, ну-ка…
– Да я, право, не уверен, Поттер, что тебе надо это знать… С другой стороны, в завтрашнем «Пророке» все равно… – заюлил Драко.
– Так, Малфой, или ты сейчас же говоришь мне, к каким выводам пришел этот пр… твой отец, или…
Очевидно, демонстрация последствий была достаточно наглядной, потому что выводы были тут же озвучены:
– Ты, Поттер, только не переживай, но мой отец сказал, что мы…э-э-э, как бы это лучше выразиться… lopailles.
– Чего?
– Ну… invertis.
После паузы Гарри вкрадчиво спросил:
– А нельзя ли как-то попроще сказать? Для начала, перейти на английский, что ли…
– Педерастами он нас считает, придурок! – взорвался Малфой.
Послышался звук падающей мебели, затем раздался топот ног, в коридор пулей выскочил Драко и с воплями: «Ты только не нервничай так! Зачем принимать все близко к сердцу!» – понесся прочь. За ним устремился покрасневший Поттер, выкрикивавший что-то нечленораздельное.
«Некоторые вещи никогда не меняются», – усмехнувшись, покачала головой Трелони и продолжила подниматься по лестнице.
На башне было свежо и звездно. Именно в таком порядке. Свежесть шла от земли, дышащей ароматом поздних роз и вереска, уже невидимых в полумраке. Осенний вечер укрыл мир пеленою тьмы. Остались только звезды. Мириады белых точек, рассыпанных по небосклону, они притягивали взгляд, обещая смельчакам, отправившимся к ним, открыть все тайны вечности. «Под небом голубым есть город золотой… Уволюсь! Найду себе замену и уволюсь, – Сибилла облокотилась на парапет, вглядываясь в чернильное небо. – Уеду туда, где прибой, где по ночам звезды заглядывают в окна, а днем крыши домов залиты золотом солнечного света. Там меня никто не ждет, но ведь и здесь я никому не нужна». Ночной ветер, теплый и томный, ласково дунул ей в лицо, словно соглашаясь. Женщина улыбнулась и прикрыла глаза. Впервые за последнее время она была спокойна и даже почти счастлива.
Сколько она простояла так, слушая шепот ночи, купаясь в звездном свете, ей было неизвестно. Час? Десять минут? Время казалось ей чем-то несущественным, даже лишним в общей картине мироздания. Вдруг Сибилла почувствовала что-то новое, осторожно вплетающееся в сеть ароматов и звуков, наполнявших окружающее пространство. Запах шалфея, едва слышные шаги… Он остановился рядом, почти касаясь ее плечом. Шорох, щелчок, гладкость фильтра у губ, такой знакомый и почти забытый привкус горечи во рту… Женщина затянулась предложенной ей сигаретой и тут же закашлялась. На глаза навернулись слезы. «Отвыкла, – мелькнуло в голове, – еще чуть-чуть – и забыла бы… все забыла бы». Тепло его тела, легкое касание пальцев и неожиданно тихое, обжигающее:
– Не спеши так.
-
-
04.06.2011 в 00:52-
-
04.06.2011 в 23:17Мой кинк: залетевшая Гермионка
У меня она залетает почти каждый раз. Даже не знаю, как так выходит
Все нашли свое счастье.
Я не уверена насчет Сибиллы... Но Малфой сам решил припереться к ней на башню, я тут ни при чем
-
-
04.06.2011 в 23:29Может, потому что это и мой кинк и ты это подозреваешь?
-
-
04.06.2011 в 23:39-
-
05.06.2011 в 09:24-
-
05.06.2011 в 13:57Карыч, ты определенно гений! Это совершенно охренительная вещь! Вот пойду в отпуск и залягу с ней на всю ночь, чтобы в тишине и покое насладиться как следует ещё раз.
-
-
05.06.2011 в 14:07-
-
05.06.2011 в 15:04Жадина