Erso! Be happy!

Счастья, здоровья... и чтобы мечты сбывались, а планы исполнялись!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Have you ever...?

@настроение: Романтическое

@темы: мужчины, любовь, музыка

---

Вопросительный флэшмоб :)

Правила:
Вы отписываетесь у меня в комментариях, а я задаю вам пять вопросов серии "или...или". Отвечаете у себя. Ответы вроде "и то и другое" или "ни то ни другое" не принимаются.

Вопросы от  Талина2010:

1. Писать или переводить?
2. Красное вино или белое?
3. Ричард Армитидж или Гай Гисборн?
4. Джейн Остин или Шарлотта Бронте?
5. Полет в космос или путешествие к центру Земли?

Не, ну засадные вопросы, чес слово

1. Писать. Хотя художественный перевод тоже крайне творческий процесс...
2. Белое. Тут вот даже без колебаний
3. Злая, злая ты женщина! Ну как тут выбирать? Эх... Ричард Армитидж
4. Джейн Остин. Ее героини мне ближе.
5. Задохнуться или сгореть? хммм... Полет в космос. Может, если что, зеленые человечки спасут...

@настроение: хорошее

@темы: флэшмоб

---

О дааа....

---

11.08.2011 в 00:06

Пишет  mittens:

Осалили

10.08.2011 в 22:45

Пишет  Аджедан:

Пыщ-пыщ))
Новый флешмоб от моей любимой Шаны-Эйхе

Правила: нужно выбрать 7 любых песен, которые тебе вот очень-очень нравятся в данный момент времени.
Озвучить список публике отдельным постом и... выбрать 7 жертв. А жертвы отписываются у себя точно так же.

Так... жертвенность мне к лицу, надеюсь...

1.
И Вигго Мортенсен aka Арагорн. Так уж сложилось...

2.
Это про любовь. Про Сардинию. Про сны.

3.
Ит филз лайк неваа бифооо.... )))) И да, I feel a Rising Force.

4.
Действительно, крайне приставучая песня. И клипчег придумался на нее. Сэр Гай, леди М...

5.
Это про любовь. И очень по-мужски, на мой взгляд.

6.
Под это я обдумываю окончание одной истории. Позитивчик, не?

7.
Я ей живу. Ей дышу. Ее пою. Этот диск у меня в машине. Эта песня у меня на всех компах. Ей начинаются многие из моих дней. Ей закончится одна из моих историй.

Так.. а теперь - кто попал
1. Талина2010
2. julia-sp
3. kosmi4eskaya
4. Aria1985
5. Bearth
6. mari5787
7. Алисия Райзингем

@темы: флэшмоб

---

Лигреныш! Ну черепаха я, да...

И все же дайрики и офисный интернет побеждены, и я тебя наконец-то поздравляю с днем рождения!

@темы: пч

---

Мой дневник переодели!

Один замечательный во всех отношениях человек (а именно Августа Райзингем) сотворил очередное чудо. А я теперь, заходя в свой днев, мечтательно вздыхаю, блаженно улыбаюсь и каждый раз мысленно говорю "спасибо" благодетельнице

---

Я всегда подозревала...

Как ты выглядишь?

Ваше имя Вот так вот ты выглядишь

все гадания на aeterna.qip.ru

---

Ах, кто бы мою свободу так душил... ))))

21.07.2011 в 15:08

Пишет  kate-kapella:

Все остается по-прежнему
Название: Все остается по-прежнему
Автор: viola
Саммари: просто маленькая зарисовка-шутка для любителей гизмариона
Дискламер: Ни на что не претендую, в том числе и на сюжет, честно покраденный из фильма «Большая перемена».


Ноттингем, коридор возле комнат сэра Гая Гисборна.

Гисборн: Мэриан, постой!
Мэриан: Не Мэриан, а леди Мэриан. Что вам нужно, сэр Гай?
Гисборн: Мэриан, ну хватит, это уже мои покои.
Мэриан: А я еще в коридоре, значит во владениях шерифа. И разговаривать с вами, сэр Гай, не хочу.
Гисборн: Ну не мог я отменить этот налог, все было законно! (затаскивает ее за руку в комнату и захлопывает дверь. Мэриан отбегает к окну).
Мэриан: Душегуб!
Гисборн: Кто?
Мэриан: Вы. Душитель свободы.
Гисборн: Мэриан, да свобода-то тут при чем? Налоги – это деньги, а не свобода.
Мэриан: Не заговаривайте мне зубы, сэр Гай! Вы лжец и негодяй! И душегуб!
Гисборн: Мэриан, ну хватит, ты же знаешь, как я тебя люблю (подходит к ней, пытается обнять, но Мэриан гневно его отпихивает).
Мэриан: Нет, вы меня не любите! Если бы вы меня любили, вы бы не служили шерифу и подлому принцу Джону, а поддерживали бы короля Ричарда, как все честные люди!
Гисборн: Да ты же сама не позволишь мне выступить против шерифа!
Мэриан: Конечно. В леса же ты не пойдешь, а здесь он тебя убьет.
Гисборн: Может мне лучше перейти на службу к шерифу Йорка?
Мэриан: Нет, ты будешь служить под моим присмотром!
Гисборн: Значит все остается по-прежнему?
Мэриан: Я же говорила, что ты меня не любишь!
Гисборн: Люблю!
Мэриан: Не любишь!
Гисборн: Люблю! И знаешь, мне все это надоело! Мне надоело скрывать, что мы с тобой муж и жена, и смотреть, как ты разным проходимцам улыбаешься. При муже они не посмели бы так приставать.
Мэриан: А я не могу сказать своим друзьям, что у меня муж – душегуб и душитель свободы!
Гисборн: Да ты же сама не даешь мне пойти против шерифа!
Мэриан: Конечно. Иначе он тебя убьет.
Гисборн: Все, я перехожу на службу в Йорк!
Мэриан: Нет, ты останешься здесь, под моим присмотром!
Гисборн: Значит все остается по-прежнему?
Мэриан: Я же говорила, что ты меня не любишь!
Гисборн: Люблю!
Мэриан: Не любишь!
Гисборн: Люблю! (хватает сопротивляющуюся Мэриан и целует ее).

Спустя пару часов.

Мэриан (вздыхает, без энтузиазма пытаясь уложить волосы в прическу): Гай, если бы ты знал, как мне надоело скрывать, что мы муж и жена. То и дело кто-то в женихи набивается…
Гисборн (целует ее в плечо): Мэриан, ну ничего же не поделаешь. Я ведь душегуб и душитель свободы. Вот стану героем, тогда тебе будет не стыдно показать меня своим друзьям и королю.
Мэриан: Но ведь я же сама не даю тебе выступить против шерифа…
Гисборн: Конечно, в леса же я не пойду, а здесь он меня просто убьет. А тебе рано становиться вдовой.
Мэриан: Может мне уехать куда-нибудь? В Лондон или хотя бы в Йорк.
Гисборн: Нет, ты останешься здесь, под моим присмотром.
Мэриан: Значит, все остается по-прежнему…

@настроение: романтик

@темы: Гай Гизборн, не мое, Richard Armitage, Guy Gisborn

---

Милая Эйхе!

С прошедшим! Звездного неба, теплого ветра и творческих успехов!

@темы: пч

---

Розыгрыш или нет - беру, дайте два!

17.07.2011 в 20:39

Пишет  GizTheGunslinger:

Торин Дубовый Щит
Узрите же Торина! Фото кликабельно:

Взято с сайта TheOneRing.Net, которому выпала честь явить миру первое промо с Королём под горой.

@темы: richard armitage

---

Может быть, кто-то захочет помочь

Вчера я получила письмо от человека, который уже несколько лет занимается организацией благотворительной акции "Рождественский подарок" .
Письмо с просьбой о помощи ее другу.

Про Пашу

Павел Митичкин, 26 лет, окончил университет (красный диплом), программист, полон интереса к жизни, любит общаться. Сейчас его жизнь на волоске, он находится на постоянном подключении к кислороду. Диагноз: муковисцидоз, буллезная эмфизема легких. От легких у него почти ничего не осталось. Необходима трансплантация легких. И очень срочно!!
В России операции по пересадке легких у людей с муковисцидозом не производятся. В прошлом году удалось собрать большую сумму денег, что позволило Паше поехать в клинику за границу, провести полное обследования и подготовку к операции (его состояние было очень тяжелым). Паша находится в Страсбурге (Франция), где подобные операции проводят регулярно. На данный момент он единственный россиянин, больной муковисцидозом, который дождался согласия клиники на операцию, дожил до постановки в лист ожидания.


Это значит, что как только появится донорский орган, операция может быть проведена.
НО ДЕНЕГ НА ОПЕРАЦИЮ НЕ ХВАТАЕТ!
Нужно собрать еще примерно 135 000 евро. Конечно, такую сумму можно собрать только всем миром, "с миру по нитке"...
Подробнее, с отчетами, информация представлена на сайтах: www.pavel-mitichkin.ru, www.teploserdec.ru/mitithkin2/ (Фонд "Тепло сердец", филиал фонда "Подари жизнь")
Подтвердить информацию можно у Елены Львовны Амелиной, научного руководителя кафедры муковисцидоза НИИ пульмонологии РАМН.
СПОСОБЫ ПОМОЧЬ
(просьба уточнять, дошли ли деньги или хотя бы - ушли ли они с вашего счета...)
1) Продаются произведения искусства и креативные вещи. Средства от продажи идут на операцию для Паши: www.totemy.livejournal.com/
2) Если можете, перешлите эту просьбу знакомым... Возможно, люди тоже откликнутся... Можно перепостить также ифну в жж: pch-maya.livejournal.com/ - метка Пашка (это страничка директора проекта помощи больным CF, фонд «Тепло сердец») или в Контакте: vkontakte.ru/club18739024
3) Личный счет Павла Митичкина на PayPal (электронные платежи за рубежом): [email protected]
4) Личный кошелек Павла на Яндекс деньги: 41001309381328
5) Счет Митичкиных во Франции (евро)
Получатель: Ekaterina Mitichkina (резидент РФ)
Название банка: Societe Generale
город банка Ostwald, страна Франция
код банка: 30003
номер счета: 00050337352
BIC: SOGEFRPP
IBAN: FR7630003024850005033735285
6) Рублевый счет
Стромынское ОСБ 9038/00406
ИНН 7707083893
КПП 774403010
БИК 044525225 в ОПЕРУ Московского ГТУ Банка России
К/с 30101810400000000225
Р/с 30301810438006003829
счет 40817810038296706739
ф.и.о. Митичкин Павел Дмитриевич
7) Благотворительные счета фонда «Тепло сердец» (переводы должны обязательно сопровождаться пометкой “для Митичкина”):
- Беспроцентный безнальный способ пожертвований с пластика на пластик: 5Ч69 З8ОО 369Ч 562З (sberbank). ф.и.о. держателя пластинки сообщаем жертвователю дополнительно по тел. 89166ЧЧ8669.
- на Вебмани:
Рублевый счёт: R529060680081
Долларовый счёт: Z142935380601
Счёт в евро: E374339251157
8) Можно передать деньги Юлии Пузырей, волонтеру фонда «Подари жизнь», тел.[phone].
В приложении - листовочку-флаер. Можно ее пересылать (вместе с этим письмом) или раздавать...
Анна Лобова,
8-916-837-94-04
[email protected]

@темы: благотворительность

---

Про конкурсы

21.12.2010 в 15:00

Пишет  КП:

Чтобы победить на конкурсе, где читают много и быстро, рассказ должен обладать рядом характеристик.
1) Он должен цеплять с самого начала, с первых слов
2) Он не должен быть зарисовкой
3) В нём не должно быть затянутостей, большого количества рефлексий, длинных описаний, - в общем, ничего, чем можно пожнертвовать. Всё, что можно вычеркнуть, надо вычеркнуть
4) Он должен быть немного слезодавилкой, но совсем чуть-чуть. Сабачка не должна быть аднаногай, но может быть слегка плешивой
5) Он не должен быть чересчур заумным. В идеале текст должен быть понятен всем, но при этом не примитивен. Читая его, человек должен чувствовать себя умным, но не продираться сквозь философические построения
6) Должна быть мораль, но не должно быть нотаций

@темы: конкурсное

---

Pallada, поздравляю! :)

---

Жаркие ночи Арубы (окончание)

Глава восьмая

Работать с ассистентом – а, точнее, с ассистенткой – было, безусловно, удобнее. Теперь Северус мог не задумываться о мелочах, что так раздражали его прежде, не давая сосредоточиться на главном. Зелье, над которым он трудился, должно было стать усовершенствованным вариантом противоожогового, применяющегося сейчас врачами – с более сильным анестетическим действием и не дающим побочных эффектов при одновременном его применении с Костеростом. Задача сложная, так как отдельные ингредиенты, входившие в классическую рецептуру, плохо взаимодействовали с основой Костероста.

Помимо такого немаловажного аспекта, как постоянное наличие чистого котла под рукой, с Грейнджер оказалось очень удобно обсуждать очередные изменения, вносимые в состав зелья. Часто вопросы девушки наталкивали мага на новую идею, которую он тут же осуществлял на практике. За несколько дней совместной работы Северусу удалось продвинуться гораздо дальше, чем за предыдущие две недели, и это удивляло его. Он точно знал, что дело не в способностях Гермионы. Хотя она и была отличной ассистенткой, все же приготовление зелий было для нее более работой рук и рассудка, чем творчеством. Маг никак не мог понять, что заставляет девушку сидеть с ним в лаборатории вместо того, чтобы проводить время на берегу океана в более подходящей компании своего приятеля Поттера. Сам мистер Спаситель относился к этому на удивление спокойно, лишь иногда заглядывая в бывший винный погреб, дабы перекинуться с подругой парой слов или сообщить ей об очередных планирующихся им и Драко посиделках. Странное приятельство, так неожиданно возникшее между Поттером и крестником, удивляло Снейпа, пожалуй, еще больше. И если мотивы Малфоя-младшего хоть как-то были понятны мужчине, то поведение Гарри не поддавалось никаким объяснениям. Он таскал Драко по всевозможным барам, учил играть в футбол, проводил время в наблюдениях за черепахами, которые так увлекли юного натуралиста, был более чем вежлив с Люциусом при мимолетных встречах. У Северуса было только одно предположение о природе чувств Поттера, но оно казалось ему совершенно невозможным. Образ Гарри-гомосексуалиста никак не вязался с образом Гарри-плейбоя, вскружившего головы почти всех девушек магической Великобритании и, под конец, сбежавшего почти из-под венца на другой край света, не забыв прихватить с собой свою лучшую подругу. Журналисты наперебой обсуждали это событие, строя догадки об истинных отношениях внутри Золотого Трио. В газетах то и дело появлялись фотографии печальной Джинни Уизли и ее брата, который, напротив, спокойно улыбался. На все вопросы невеста Героя магического мира – надо сказать, официально все еще пребывающая в этом статусе – отвечала, что ее жениху требовался отдых, а ее семейные обстоятельства не позволили ей покинуть Великобританию вместе с ним. Мистер Уизли вообще отказывался комментировать отъезд своего друга, вплоть до того, что спустил одного из самых настойчивых репортеров с лестницы в прямом смысле этого слова.

Снейпу никак не удавалось уложить все события в целостную картину, и это нервировало его. Он уже решил переговорить с Люциусом, сеть информаторов которого после гибели Волдеморта стала только больше. Однако лорд Малфой вернулся в тот вечер не только изрядно выпивши, но и с переломанными ребрами. Как назло, готового Костероста в лаборатории не осталось, и Северусу пришлось доверить его варку своей ассистентке. Впрочем, с этим девушка справилась блестяще: готовое зелье нежно-молочного цвета издавало запах миндаля. Когда Гермиона услышала сдержанную похвалу, глаза ее, и без того большие, стали просто огромными и засияли каким-то мягким, будто золотым светом; а от ее нежной, сладкой улыбки Северус ощутил странный дискомфорт в груди. Правда, девушка тут же смутилась и отвернулась.

Почему-то это оказалось последней каплей. Сдерживаться больше не было сил. Девчонка заявилась на остров, отобрав уединение, которое маг так искал. Приходит к нему в лабораторию, когда ей заблагорассудится. Запах шоколада, исходящий от ее волос, теперь повсюду. Взгляды, которые Грейнджер бросает на него из-под ресниц, думая, что он ничего не замечает, обжигают его. А по ночам его мучают сны, в которых ее губы послушно открываются навстречу его поцелуям, такие мягкие и…

«Я схожу с ума», – подумал Северус, направляясь к ней. Ноги его ступали тихо, но быстро, и он сам не заметил, как уже стоял так близко к Гермионе, что мог коснуться ее, мог схватить то, что так долго вожделел и…
Она обернулась:
– Я… – и тут же смолкла. Мир будто застыл в ожидании. Девушка смотрела ему прямо в глаза. – Северус? – прошептала она наконец. И никто из них не понял, что это было – вопрос или мольба?

Губы Гермионы приоткрылись, глаза затуманились, и лицо ее понемногу запрокидывалось, как если бы она ждала поцелуя, и желала поцелуя, и удивлялась, отчего он еще не склонился к ней, решая все за обоих.

Северус что то сказал. Может быть, произнес ее имя. Сердце так и бухало в груди, и то, что было когда-то отнесено к невозможному, вдруг стало неизбежным, и он понял, что сейчас его уже ничто не остановит. Он поцелует ее.

Гермиона смотрела на него, боясь пошевелиться.
Так давно она мечтала об этом мгновении, первом прикосновении, сотни раз теряя надежду на то, что ее желания когда-либо осуществятся, и все же снова обретая ее.
Твердые губы едва коснулись ее рта – не поцелуем, нет, а лишь намеком на него. Затаив дыхание, девушка ждала, что будет дальше.
Сильная рука легла ей на талию, и Гермиона ощутила жар, исходивший от его пальцев. Расстояние, разделявшее их, неожиданно куда-то делось, и она оказалась тесно прижата к его груди. Его губы стали вдруг требовательными, язык устремился вперед, дразня, обольщая и распаляя в ней желание, так что вскоре колени девушки подогнулись, и ей пришлось уцепиться за плечи мужчины.
Он прошептал ее имя голосом, хриплым от желания и страсти, и было в этом голосе что то еще, что то болезненное, но Гермиона была способна только на одно: цепляться за него, отвечая на этот поцелуй. Тело ее горело, словно в лихорадке; она прижалась к Северусу еще теснее, утопая в своих ощущениях… и разочаровано застонала, неожиданно почувствовав, что он отстранился от нее.
– Я… – Снейп смотрел на девушку как-то странно, и она вдруг поняла, что сейчас с его губ сорвутся какие-то неправильные, ненужные слова, и все, только что случившееся между ними, окажется для него ошибкой, минутной слабостью.
– Надо отнести мистеру Малфою зелье, – затараторила Гермиона первое, что пришло в голову, – он ведь уже давно ждет.
– Да-да, – явно с облегчением выдохнул Северус. В следующую секунду он уже наполнял один из бокалов, стоявших на низком столике в углу, Костеростом.

Гермиона смотрела, как тонкая струйка разбивается о хрустальное дно, и еле сдерживалась, чтобы не запеть. Или затанцевать. Или все сразу. Как она ни старалась, губы ее сами собой все время разъезжались в улыбке. Он. Ее. Поцеловал. Представляете? Всемогущий Мерлин! Северус ее поцеловал. О да! И это был самый лучший поцелуй в ее жизни.

***


Несколько следующих дней девушка прожила, словно в тумане. Ей хотелось продолжения, хотелось еще раз ощутить прикосновение губ любимого и жар его тела. Снейп, напротив, вел себя сдержаннее обычного и даже пытался не смотреть в ее сторону, что, впрочем, у него плохо получалось. Гермиона из его снов стала еще раскованнее, теперь она не только отвечала на его поцелуи, но и сама первая целовала его; каждый раз, когда настоящая, живая мисс Грейнджер окликала его по имени, чтобы спросить о чем-нибудь, ему казалось, что сейчас она обнимет его за шею и попросит о поцелуе. Он смеялся над собой, издевался над своей так внезапно вспыхнувшей страстью, но в глубине души с ужасом понимал: он с радостью исполнил бы и эту ее просьбу, и десятки других, включающих в себя объятия, поцелуи, прохладу простыней и… Только усилием воли ему удавалось остудить свое воображение, но Северус чувствовал, что с каждым разом это получается у него все хуже и хуже.

Гермиона уже начала было думать, что сбылись ее худшие опасения, и скоро ей открыто заявят, что ни ее помощь, ни она сама зельевару не требуются. Когда через несколько дней девушка проспала и пришла в лабораторию позже обычного времени, то обнаружила, что со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Сердце ее упало, но не успела она задуматься о причинах, как заметила Снейпа, который, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. На столе возле него лежал пергамент, весь покрытый формулами, расчетами и исчерченный стрелками. «Наверное, всю ночь сидел», – улыбнулась Гермиона, склоняясь над спящим. Она поддалась искушению и коснулась его лица, очертив линию скулы. В следующее мгновение на ее запястье сомкнулись сильные длинные пальцы, а еще через несколько секунд девушка обнаружила себя сидящей на коленях у Северуса. Он притянул ее еще ближе и прижался к приоткрывшимся от изумления губам в поцелуе.

С момента, когда Гермиона вошла в комнату, прошло не более четверти часа, и тем удивительнее было ей чувствовать, как все изменилось. Все ее опасения развеялись словно утренняя дымка. Девушка была абсолютно и безоговорочно счастлива. Оставалось выяснить лишь одно – и, склонив голову Северусу на плечо, она спросила:
– А над чем ты работал ночью?
– Над зельем Судьбы, – помолчав, ответил мужчина.
Три слова прозвучали словно удар грома. Гермиона только что не подпрыгнула от возбуждения:
– Но это же… Я думала, это просто легенда! А как…а откуда ты взял рецепт? Я… Ты…
– Неужели есть что-то, что неизвестно мисс Грейнджер? – ехидно поинтересовался зельевар, тут же сгладив насмешку поцелуем. Через некоторое время, с трудом оторвавшись от губ девушки, он продолжил: – Рецепт считался утерянным со смертью Кассандры Трелони. А вчера вечером Люциус принес мне вот это, – и, взяв со стола пергамент, Снейп помахал им у девушки перед лицом.
Гермиона уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, где лорд Малфой раздобыл такую ценность, но Северус опередил ее:
– Зелье понадобилось какой-то его знакомой. Но это все не так уж и важно. Я внес в рецепт несколько изменений… Если все получится… Мы поймаем Судьбу в пробирку!

***


Процесс ловли оказался тяжелым. Они не выходили из лаборатории почти тридцать шесть часов. По очереди резали, растирали, смешивали. Сменяли друг друга у котла – зелье нуждалось в непрерывном помешивании. По очереди дремали в кресле. Когда вечером следующего дня все было закончено, и жидкость в котле стала нежно-голубой, полупрозрачной, как весеннее небо, Гермиона чувствовала себя выжатой, словно лимон в чае. И все же она по-прежнему была счастлива, и с ее губ не сходила улыбка. Наполненный флакон был торжественно вручен Малфою, которого обязали лично доставить бесценное зелье заказчице. Остатки были разлиты в несколько пробирок и тщательно убраны в небольшой сейф вместе с лабораторным журналом. Наведение порядка решено было отложить на завтра.

Девушка надеялась, что Северус поцелует ее или хотя бы обнимет, но он только молча смотрел на нее. «Словно не может дождаться, когда я уйду», – мелькнула у нее мысль. Сдерживая вдруг навернувшиеся на глаза слезы, Гермиона попрощалась и, закусив губу, направилась к выходу. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала тихое «Подожди».
– Что еще? – прошептала девушка. Она даже не оглянулась на Северуса, и так слишком хорошо представляя его лицо. Иссиня черные пряди, падающие на лоб, такие же темные глаза под полуопущенными веками, немыслимо длинные ресницы… И его губы, все время изогнутые в этой дьявольской полу-усмешке.
Рука мужчины легла на ее плечо, а затем он осторожно провел пальцем по ее шее и чуть хрипло спросил:
– Разве ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя на прощание?
– Мы уже попрощались, – ответила Гермиона дрожащим голосом.
– Ты вообще можешь не уходить, – тихо сказал Северус.
– Я не могу остаться...
Он взял ее за руку и принялся, словно машинально, поглаживать пальцем ей ладонь.
– Почему?
– Потому что я… потому что ты… потому что для тебя все это – просто игра.
– Верно, – согласился Снейп, поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь, легко коснувшись кончиком языка ее запястья. – И впервые за долгое время она не кажется мне скучной.
– Северус, – прошептала девушка, поворачиваясь к нему.
Она хотела его. Об этом говорило ее порозовевшее лицо, ее затуманившиеся глаза, ее учащенное дыхание.
– «Северус, нет» или «Северус, да»? – еще один поцелуй, теперь в сгиб локтя.
– Я не знаю, – простонала Гермиона.
– Более чем честно, – он двинулся выше, целуя ее под подбородком, и девушка послушно откинула голову назад.
Мужчина целовал ее шею, медленно поднимаясь выше. Вот он добрался до линии скулы, затем перешел к мочке уха, затем вернулся ниже, к вырезу легкого топа, и прихватил край зубами. Он услышал, как Гермиона ахнула, но продолжал тянуть вырез вниз, пока одна грудь не выскочила наружу.
– Северус? – выдохнула девушка.
– Ш-ш-ш… – ему не хотелось отвечать на вопросы. Ему не хотелось, чтобы она задавала вопросы.
Северус коснулся языком округлости груди, ощутив солоновато сладкий вкус ее кожи, а потом накрыл упругое полушарие ладонью. Он уже прикасался к ней так прежде – сквозь одежду, когда целовал Гермиону, и это было замечательно, но теперь его ладонь ощущала жар ее обнаженной кожи, и ничто не могло сравниться с этим.
– О Мерлин! – простонала девушка. – О… – Снейп легонько дунул на ее сосок.
– Поцеловать тебя? – Гермиона не отвечала. Мужчина взглянул ей в лицо: полуприкрытые глаза, язычок, нервно облизывающий слегка припухшие губы…
– Поцеловать? – прошептал он снова и коснулся языком ее соска.
– Да! – вырвалось у нее. – Да, да, да!
Северус улыбнулся медленной, ленивой улыбкой. А затем, еще раз окинув взглядом дрожащую от предвкушения девушку, склонился к ней, и губы его прижались к ее груди.
– О! – простонала Гермиона, выгибаясь навстречу его рту, подставляясь его ласкам. – Се-еверус! О-о! – ноги ее подкашивались, и она попыталась ухватиться за дверь, но безуспешно.
Мужчина подхватил Гермиону на руки, и в следующее мгновение она уже сидела на краю стола, разведя колени. Осознание того, что он может заставить эту девушку испытывать страсть, может заставить ее стонать и вскрикивать от желания, ощущение власти над ней возбуждало Северуса еще больше.
Он целовал, касался языком, покусывал, тянул. Гермиона никогда не думала, что удовольствие может быть почти мучительным. Ей казалось, что еще немного – и она взорвется.
Северус слышал, как она дышит все громче и прерывистее, как невнятные фразы и восклицания, срывающиеся с ее губ, сливаются в протяжные стоны.
Отстранившись, он вновь окинул ее взглядом.
Девушка молча смотрела на него – красные от поцелуев губы приоткрыты, глаза широко распахнуты. В их глубине он увидел вопрос. Может, ему и удалось наконец-то лишить гриффиндорскую всезнайку дара речи, но до полного исступления она еще не дошла.
– Я решил, что жестоко будет продолжать терзать эту часть тебя, – сказал Северус и легонько сжал ее небольшой твердый сосок двумя пальцами.
Гермиона застонала.
– Тебе нравится, – просто констатация факта. Но это была не очередная женщина, с которой он удовлетворял свои потребности, не слишком-то заботясь о ее нуждах. Это была Грейнджер. Его Грейнджер. И поэтому, при каждом стоне наслаждения, слетающем с этих сладких губ, сердце у него в груди начинало биться чаще. – Тебе нравится, – повторил он, довольно улыбаясь.
– Да, – едва слышно согласилась девушка. – Да.
Он склонился к ней, и губы его легко коснулись ее уха.
– И это тебе тоже понравится.
– Что?
– Ты хочешь, чтобы я сказал? Ведь так? – его руки легли ей на колени, скользнули выше, стали легонько сжимать бедра, поглаживая нежную кожу. – Ты хочешь знать.
Девушка кивнула.
– Ты всегда была слишком несдержанной. Вечно тянула руку – чтобы ответить или задать вопрос. Но я так ни разу и не удовлетворил твоих желаний, верно? Хочешь, я сделаю это сейчас? – прошептал он, покусывая мочку ее уха.
Она повернулась к нему, и Северус, чуть отстранившись, прочел в ее глазах вопрос: «Что ты имеешь в виду?»
Он чуть надавил на ее ноги, так что они раздвинулись еще шире.
– Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? – он наклонился и коснулся языком ее соска, добавляя в качестве пояснения: – С тобой?
Гермиона сглотнула.
– Выбор так широк. Я даже не знаю, с чего начать, – мужчина замолчал и взглянул на нее. Она смотрела на него, не отрываясь, словно загипнотизированная.
Он снова склонился к ней, к другому ее уху:
– Полагаю, что начать следует там, где ты нуждаешься во мне больше всего. Сперва я поцелую тебя… – и пальцы его вжались в ее бедра, – здесь.
– Тебе хотелось бы этого? – спросил он, дразня ее. – Вижу, что хотелось бы. Но этого недостаточно, – задумчиво продолжил Северус, – как для тебя, так и для меня. Так что потом мне придется поцеловать тебя здесь, – его пальцы снова двинулись вперед и достигли влажного местечка между бедрами девушки. Он сдвинул в сторону уже намокшую ткань, служившую последней преградой, и слегка надавил пальцами на нежную плоть, чтобы Гермиона наверняка поняла, что он имеет в виду. – Думаю, тебе понравятся эти поцелуи, – добавил мужчина и ласкающим движением провел пальцем между горячих складок, слегка раздвигая их, – почти так же сильно, как мне понравится целовать тебя.
Дыхание ее стало еще чаще.
– Там мне придется задержаться, – продолжал он, – и, возможно, пустить в ход язык вместо губ. Пройтись им по самому краю, – и один из его пальцев показал ей, что именно он имел в виду. – И ты все время будешь раскрываться все больше и больше. Вот так.
И он чуть отстранился, словно намереваясь полюбоваться на дело рук своих. Девушка сидела на краешке стола, широко раздвинув колени – хотя и недостаточно широко для того, что он намеревался делать. Сбившаяся юбка все еще скрывала от его взгляда главное, но почему-то от этого Гермиона казалась только соблазнительнее. Полуоткрытые губы, карие глаза, потемневшие от страсти – он едва сдерживался, чтобы не накинуться на нее.
– Как ты думаешь, Гермиона, – прошептал он, – достаточно ли ты открыта для меня?
Ни звука в ответ, только громкое, прерывистое дыхание.
– Может быть, – тихо продолжил Северус, – так будет лучше, – подцепив тонкое кружево трусиков пальцами, он потянул, и девушка послушно приподняла бедра, помогая ему. Через мгновение комочек ткани был отброшен куда-то на пол. Мужчина положил руки Гермионе на колени и осторожно надавил так, что ее ноги полностью раздвинулись. Ткань юбки натянулась, и он добавил: – Тебе, наверное, неудобно. Позволь, я помогу.
Он сдвинул юбку выше, и она складками собралась вокруг талии девушки. От одной мысли о том, в какой позе она сидит, обоих их пробрала дрожь: Снейпа – от еще усилившегося стремления обладать ею, Гермиону – от предвкушения.
Губы его коснулись ее уха.
– Тебе не холодно? Знаешь, я ни за что не позволю тебе замерзнуть, – прошептал он. Его палец вновь коснулся влажной плоти, а затем начал медленно поглаживать ее.
– Если бы мы сейчас были на улице, – задумчиво продолжил Северус, – я предложил бы тебе мою мантию. Но здесь, – кончик пальца проник внутрь, и девушка ахнула, – я могу предложить только мой рот. Да, именно это я и сделаю. Я буду целовать тебя сюда (туда?), где поцелуи принесут тебе наибольшее наслаждение.
Дыхание Гермионы стало еще более частым.
– Думаю, что начну просто с поцелуев, но затем придется пустить в ход язык, чтобы проникнуть вглубь тебя, – в качестве иллюстрации мужчина пощекотал ее пальцем. – Примерно так, только язык будет горячий, – он лизнул мочку ее уха. – И влажный.
– Северус! – простонала она в ответ.
– Как долго я буду целовать тебя? Кто знает! Может, я вообще буду не в силах остановиться, – Северус наклонился и поцеловал ее в шею. – А, может, ты не захочешь, чтобы я останавливался, – он умолк, и второй палец скользнул внутрь нее. – Тебе нравится? Хочешь, я перестану? – мужчина не убрал руку, но замер, давая Гермионе минутную передышку для принятия решения.
– Нет, – прошептала она, не поднимая глаз.
– Тогда мне пора перейти от слов к делу, – выдохнул Северус ей в ухо, а в следующий миг опустился на колени и начал целовать ее. Гермиона дрожала от желания, а он целовал, она стонала, а он целовал. Она вцепилась в его волосы, а он целовал, и когда она выпустила его волосы и стала шарить по столу руками в поисках опоры, он продолжал целовать.
Он целовал ее всеми способами, о каких говорил. И почти довел ее до оргазма.
Почти. Еще немного, несколько секунд… Но Северус больше не мог сдерживаться, желая только одного – оказаться внутри нее. Ощущать ее вокруг своего члена и…
Мерлин, он хотел ее, и если это означало потерю самоконтроля, пусть так. Плевать.
Пуговицы на джинсах никак не хотели поддаваться, выскальзывая из непослушных пальцев, и Снейп в очередной раз помянул недобрым словом Драко, уговорившего его сменить гардероб. «Ведешь себя как неопытный юнец», – ехидно сообщил мужчине его внутренний голос.
– Северус? – прошептала девушка. Больше не чувствуя его прикосновений, она открыла глаза, и с ее губ слетел изумленный полустон-полувздох. Никаких сомнений относительно того, что должно было произойти, оставаться не могло.
– Ты нужна мне, – хрипло ответил он. – Ты нужна мне сейчас.
Он обнял ее, притягивая к себе, и с тихим хлопком аппарировал в свою спальню, где опустил драгоценную ношу на кровать. Снова подняв подол ее юбки до талии, Северус накрыл девушку своим телом.
И вошел в нее.
Он хотел сделать это медленно, но она была такая горячая, такая влажная, что он проскользнул внутрь в одно мгновение. Гермиона только ахнула.
– Я сделал тебе больно? – сдавленно спросил он. Девушка мотнула головой и простонала:
– Не останавливайся. Пожалуйста!
– Ни за что, – жарко выдохнул Северус ей в губы, начиная двигаться. – Никогда, – с каждым толчком он проникал все глубже в ее податливое тело. Гермиона выгибалась навстречу движениям своего любовника, ее стоны становились все громче, пока наконец он не ощутил, как ее тело напряглось в его руках, сведенное судорогой страсти, а где-то глубоко внутри ее плоть запульсировала вокруг его члена. А потом Северус уже ничего не замечал. Он как будто спрыгнул с обрыва. И летел в бездну. И ему было безразлично, что он разобьется, потому что можно отдать все даже за несколько секунд этого полета.
А когда Снейп все-таки упал и свалился на нее, и лежал, уткнувшись лицом в ее волосы и пытаясь отдышаться, то вдруг понял, что случилось именно то, чего он так боялся.
Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Когда-то, давным-давно, он любил одного рыжего ангела. Целомудренно, как и положено любить небесных созданий. Потом развлекался в постелях разных женщин – брюнеток и блондинок, красоток и серых мышек, аристократок и проституток. Его тело получало удовольствие, а душе… душе было все равно. Теперь Северус впервые почувствовал себя чем-то цельным. И его тело, и его душа любили одну и ту же женщину. И это пугало его больше всего на свете.

***


Его разбудил какой-то стук. С трудом открыв глаза, Снейп понял, что спал довольно-таки долго – за окном уже светало. Он повернулся, чтобы посмотреть на девушку, спящую рядом с ним, только лишь, чтобы увидеть, как открываются ее глаза и улыбка освещает ее лицо.
– Доброе утро, Северус! – она обняла его за шею; такой знакомый жест – столько раз в его снах Гермиона делала это. Мужчина осторожно провел пальцем по нежной коже ее щеки, коснулся ее губ, еще хранивших следы его поцелуев. Чувство нереальности всего происходящего не покидало его, но девушка, лежавшая рядом, была такой теплой, такой живой, и так смотрела на него, что он уже был готов поверить самому себе и довериться ей.

Стук повторился, и Гермиона, вздрогнув, посмотрела на окно. За стеклом носилась недовольная сова, явно ожидающая, что ей откроют. К одной из ее лап был привязан маленький свиток.
– Это же Свиненок Рона! – чуть не подскочила от удивления девушка. Она поднялась с постели и поспешила открыть окно. Взъерошенная сова влетела в комнату, пернатым вихрем взмыла под потолок и, совершив несколько кругов, уселась на руку Гермионе. Та, успокаивающе погладив Свиненка по голове, отвязала послание и начала читать. С каждой строчкой глаза ее все больше округлялись.
– Что такого сообщил тебе мистер Уизли? – не выдержал Снейп.
– Он пишет, что у нас в доме авроры с ордером на обыск, и сейчас они в моей комнате. Я должна срочно вернуться в Англию, Северус, – говоря это, девушка лихорадочно натягивала на себя одежду. – Не знаю, что происходит, и Рон тоже ничего не понимает. Но у меня есть вещи, которые им не стоит…
– У тебя?! – удивленно вздернул бровь мужчина.
– Да, представь себе, – раздраженно парировала Гермиона, застегивая юбку. – Просто увидела одну книгу у Кингсли в кабинете и не смогла удержаться… – подойдя к кровати, она наклонилась и нежно поцеловала Северуса в губы. – Я напишу тебе сразу же, как только узнаю точно, что случилось. А ты расскажи, пожалуйста, все Гарри.
– Все-все? – не смог удержаться от подколки Снейп.
Девушка покраснела от смущения, но тут же взяла себя в руки:
– Нет, не все, ту часть, где ты сопел мне в ухо, можешь опустить.
– И вовсе я не…
Все его протесты были заглушены еще одним поцелуем. Северусу совершенно не хотелось отпускать ее в Англию. Гораздо лучше было бы, если Гермиона осталась бы здесь, в постели, и провела бы с ним целый день… или два… или неделю… К тому же, было еще что-то, что не давало ему покоя, какая-то мысль, которую он никак не мог поймать. И только, когда девушка улыбнулась ему, взявшись за дверную ручку, в его сознании что-то словно щелкнуло:
– А откуда мистеру Уизли известно про обыск? Насколько я помню, он теперь играет в квиддич и не имеет никакого отношения к Аврорату?
– Мы же живем вместе, – удивленно ответила Гермиона и, еще раз улыбнувшись, закрыла за собой дверь.

Вот и все. Все стало на свои места. «Как все легко, приятель, – горько улыбнулся своим мыслям Северус. – С тобой она перепихнулась. А живет с ним». И он изо всей силы ударил кулаком по деревянному изголовью кровати.



Глава девятая


…Ритуал крайне прост: в чашу, сделанную из дерева биджаясала, наливается Зелье судьбы. Через двенадцать часов поверхность жидкости из туманно-голубой становится серо-стальной. Это знак – можно пить. С первым же глотком Зелье принимает цвет крови – алой, горячей, даже вкус у него такой же, сладко-соленый. Выпить нужно все до дна. С каждым глотком голоса за твоей спиной становятся все громче. Липкий шепот обволакивает, сковывает, не дает двигаться. Кровь стучит в ушах все сильнее, или это уже не кровь… это Хантор играет на своих барабанах.1 Хочется остановиться, тебе страшно, но ноги сами спешат навстречу этому звуку. Твое тело не слушается тебя больше – оно подчиняется только этому ритму, закручивающемуся в бесконечную воронку; извивается, раскачиваясь, корчится в судорогах, опускаясь на пол. Барабаны поют все громче, и вот ты уже разбираешь отдельные слова в их монотонном речитативе. «Иди ко мне, иди ко мне, – напевает мужской голос прямо в ухо, – откройся мне, прими меня. Иди ко мне, иди ко мне, откройся мне, прими меня». И неожиданно ты понимаешь, что твое тело осталось там, на полу. Оно неподвижно распростерлось на каменных плитах в какой-то смешной, нелепой позе. Раньше, возможно, это вызвало бы улыбку. Но сейчас тебе все равно. Равнодушно отворачиваешься и продолжаешь идти на звук. Хантор приветственно улыбается, и становится заметно, что на его губах запеклась кровь. Он берет тебя за руку, и ты послушно следуешь за ним, неслышно отбивая ритм босыми ногами. Вы поднимаетесь выше и выше, чьи-то пустые глазницы провожают вас взглядами, костлявые руки скелетов пытаются ухватить тебя, выкрикивая проклятия, а ты только повторяешь, едва шевеля губами: «Иду к тебе, иду к тебе, я твоя, прими меня». Резкий порыв ветра сбивает с ног, ты падаешь на колени. Слезы текут нескончаемым потоком из широко открытых, ничего не видящих глаз. И тут на твою голову ложится тяжелая, теплая ладонь. В абсолютной тишине раздается низкий, усталый голос:
– Дверь открылась. Ты свободна.

Не знаю, происходило ли это все на самом деле. Действительно ли я дошла до Изначального Перекрестка и встретилась с Папой Легба, или же мой мозг, одурманенный наркотическими веществами, содержащимися в зелье, просто галлюцинировал. Важно другое – сегодня, впервые за долгое время, кофейная гуща в моей чашке сложилась в картинку. Страшно произнести это вслух, да что там – даже писать об этом боязно, но мне кажется, что мои способности возвращаются…

Из дневника Сибиллы Трелони


***


В семь часов вечера в Темпл-баре. Только не надо приводить Паркинсон!

Г.Поттер


***


…драка началась прямо возле стойки. «Он уже изрядно выпил, поэтому я попросил его покинуть заведение. И тогда этот псих ударил меня прямо в лицо», – рассказывает пострадавший сотрудник Темпл-бара.

По нашим сведениям, конфликт произошел из-за неосторожного высказывания бармена о прическе лорда Малфоя. Последний как-либо комментировать случившееся отказался…

Ежедневный Пророк, раздел светских сплетен


***


Малфой! Какого гхыра! Зачем ты вчера притащил в бар своего отца? Мантикора тебя раздери! Мы же футбол шли смотреть, а не бои без правил!
ГП


P.S. Да, имей в виду: за испорченную мебель и разбитую посуду платить будешь сам.

***


…Ça prend une minute pour remarquer quelqu'un, une heure pour l'apprécier, une journée pour l'aimer, mais toute une vie pour l'oublier. Je ne veux pas te perdre, mon amour; je veux que nous soyons ensemble pour toujours. Cela peut prendre une éternité avant de trouver l'amour, c'est vrai, mais depuis que le nôtre est né, l'éternité ne fait que commencer... C'est dans la flamme de tes yeux que brûle mon avenir, et pour toujours je souhaite être à tes côtés et appartenir à toi tout seul. Toutes mes pensées ne sont que pour toi, mon amour...

(…Чтобы заметить что-то, нужно всего мгновение, чтобы оценить это – час. За день можно полюбить, но потребуется вся жизнь, чтобы позабыть.
Я не хочу потерять тебя, любимый; мне необходимо всегда быть с тобою рядом.
Да, правы те, кто говорят, что можно провести целую вечность в поисках любви; и все же, я знаю одно – наша любовь родилась прежде вечности... Твои глаза освещают мой путь в будущее, которое я хочу разделить лишь с тобой.
И принадлежать – только тебе.
Каждую секунду, каждое мгновение я думаю о тебе, любовь моя...

Из письма Нарциссы Малфой, адресованного Андрэ де Коссэ, маркизу де Бриссак)



***


Я не понимаю, что происходит! Да и как тут понять, если он отказывается разговаривать со мной?! Неужели я ошиблась, и та ночь совсем ничего не значила для него? Просто игра. Он ведь тогда так и сказал... Но его губы, его руки – они убеждали меня совсем в другом.
Хорошо, пусть игра. Любовь, шампанское, закаты… Но почему тогда не признаться в этом? Почему не насладиться финалом? Гриффиндор повержен, Слизерин торжествует. Чего он боится? Слез, скандала? Вряд ли, такие мелочи его никогда не останавливали. Тогда что же?
Дура, какая же я дура!

Из дневника Гермионы Грейнджер



***


Ну и?

Д.Л.Малфой



Извини, не получится. Гермиона опять упала в обморок. Наверное, отравилась чем-нибудь. В Мунго ехать она не хочет, Рона дома нет, а одну ее оставить я не могу.

ГП



Потти, ты и вправду такой тормоз или только ради меня притворяешься? Твою подружку все время тошнит, на этой неделе она падает в обморок уже третий раз… Надеюсь, счастливый отец не ты?

Д.Л.Малфой


P.S. Арсенал ведет 2:1. С тебя пинта.


***


…Что бы ни произошло, ты все равно останешься моей дочерью. Ничто в мире не может изменить этого, и, уж конечно, не твое будущее материнство. Не стану скрывать, я считаю – и всегда считала – что в жизни женщины рождению ребенка должно предшествовать замужество. Но, независимо от наличия кольца на твоем пальце, наш дом всегда будет открыт для тебя и наших внуков. Мысль о том, что ты можешь хотя бы на миг предположить обратное, причиняет мне боль.

Ну, довольно о серьезном; твой папа интересуется, собираешься ли ты навестить нас до начала учебного года и прихватишь ли с собой Рона. Очевидно, надеется взять реванш в очередной шахматной партии. Конечно, я бы предпочла увидеть другого человека… Решать тебе, однако будет нечестно не сообщить о ребенке его отцу. И он, и малыш имеют право знать друг о друге.

Думаю, излишне напоминать, что сейчас как никогда нужно следить за своим питанием. Когда ты должна посетить врача в следующий раз? Я хотела бы составить тебе компанию, а заодно задать несколько вопросов.

Целую и обнимаю тебя.

Мама



***


На самом деле, неважно, что ты уже сделала или что сделаешь еще. Плохой ты будешь или хорошей. Прикоснусь ли я когда-нибудь к твоим губам, или же при встречах ты будешь демонстративно смотреть в другую сторону. Что бы ни происходило, я не смогу избавиться от мыслей и воспоминаний о тебе. Противоядия не существует.

Дни тянутся вереницей, и я не нахожу в них различия. Работа не занимает меня; мои исследования, прежде казавшиеся столь интересными, сейчас представляются скучными и никому не нужными. Тем не менее я провожу в лаборатории как можно больше времени. В особенно удачных случаях выхожу оттуда лишь под утро и засыпаю, едва добравшись до кровати. Главное – не видеть сны. Не видеть тебя. Не чувствовать твой запах, вкус твоих губ. Хотя бы ненадолго забыть о своей глупости и о твоем равнодушии. Прожить несколько часов, не опасаясь сломаться и в два хлопка оказаться у твоей двери. У двери вашего дома…

(Из письма, брошенного в камин одной из гостевых спален Малфой-мэнора)


***


Поттер,

Обдумав еще раз наш последний разговор, я понял, что просто обязан прийти тебе на помощь. Думаю, мне хватит на сборы пары часов, так что к ужину жди. Я готов остаться у тебя до тех пор, пока не разрешится ситуация с Грейнджер.

Можешь не благодарить.
Д.Л.Малфой



Малфой,

Ты здоров? Конечно, у меня есть еще пара свободных комнат, но я как-то не совсем понимаю, чем поможет твое присутствие. Учитывая, что Рон, который и так не очень адекватен, взбеленится еще больше.
Лучше бы вправил мозги этому ублюдку (зачеркнуто)
Лучше бы поговорил со Снейпом и убедил его прочитать хотя бы одно письмо.

ГП



Поттер,

Не делай вид, что не понимаешь. Фотографии моей матери и этого ее le trou du cul во всех газетах. Мой отец устроил инвентаризацию винного погреба, сопровождаемую детальной дегустацией. В довершение ко всему, на прошлой неделе у нас обосновался крестный, и теперь нельзя зайти в библиотеку без того, чтобы не услышать их очередной совместный бред о коварной женской натуре. А у меня исследования! Мне статью про черепах дописать надо! Так что готовь комнату.
Д.Л.Малфой


P.S. Разъяснительную работу провел. Скажи Грейнджер, чтобы отправила письмо побыстрее, пока крестный еще относительно адекватно воспринимает этот жестокий мир.


***


Вчера наш корреспондент стал свидетелем одной очень занимательной беседы. Он наслаждался чашкой кофе в только что открывшемся (и оттого практически безлюдном) заведении, расположенном на Диагон-аллее, когда его внимание привлекло несколько фраз, донесшихся из противоположного угла.

Точно неизвестно, о чем именно спорили Северус Снейп (который, как выяснилось недавно, вернется к преподаванию, а также будет исполнять обязанности заместителя директора школы Хогвартс) и Гермиона Грейнджер (без сомнений, являющаяся главной соперницей мисс Уизли в борьбе за руку и сердце нашего национального героя). Среди затронутых собеседниками тем были разница в возрасте, особенности влияния отдельных зелий на человека и любознательность мисс Грейнджер. Особенно примечательным нашему корреспонденту показался совет, данный мистером Снейпом своей собеседнице: избавиться от сомнений, присущих каждой невесте, и связать свою жизнь с ее другом детства, Рональдом Уизли.

Последний, как известно, не подтверждает и не опровергает информации о своей помолвке с мисс Грейнджер. «Да, мы живем вместе, – заявил он во вчерашнем интервью «Квиддичному вестнику», – я, Гермиона и Гарри. Ну и что?»

Возможно, Северусу Снейпу известна вся правда, скрывающаяся за этими словами. Что же связывает одного из лучших зельеваров Европы и его бывшую ученицу? Воспоминания, общие интересы или… нечто большее?
Ответ на этот вопрос наш корреспондент попытается раздобыть во время торжественного обеда в честь начала нового учебного года в Хогвартсе, на котором должно присутствовать и Золотое Трио.

Ежедневный Пророк, раздел светских сплетен


_____________________________
1Хантор (Hountor, Hountor, Huntor) – дух барабанов вуду



ЭПИЛОГ



Она взглянула на свои пальцы, нервно отбивающие дробь на обеденном столе. Тонкие и снова бледные, они напоминали ей лапки какого-нибудь насекомого. «Как у стрекозы, – вздохнула профессор Трелони. – А если учесть очки, которые мне снова пришлось надеть, то сходство просто потрясающее – тощая и пучеглазая». Загар сошел, оставив в качестве воспоминаний несколько веснушек. И больше ничего… «Попрыгунья Стрекоза лето красное пропела; оглянуться не успела, как зима катит в глаза…» – в носу предательски защипало, и женщина решила, что пора уходить. Она постаралась покинуть Большой зал как можно тише, что, в принципе, не было такой уж тяжелой задачей – малыши-первокурсники галдели, делясь впечатлениями, а остальные студенты и преподаватели обменивались новостями. На этом фоне отсутствие одного или даже нескольких человек могло долго оставаться незамеченным.

Коридоры Хогвартса показались ей как никогда пустынными. Сибилла направилась было к себе, но внезапно передумала и повернула в сторону Астрономической башни. Каблуки громко стучали по мрамору лестниц. «Туфли тоже придется убрать подальше», – печально улыбнулась прорицательница. Неожиданно ей показалось, что с другого конца коридора доносится шепот – видимо, в одной из ниш шла довольно-таки оживленная беседа. К тому моменту как женщина дошла до источника шума, разговор перешел на повышенные тона.
– Мы уже обсудили этот вопрос, и я полагал его закрытым, – профессор с удивлением поняла, что одним из беседующих является ее коллега.
– Очевидно, мы с вами не поняли друг друга, сэ-эр, – определить обладательницу женского голоса было гораздо сложнее.
– Как вам угодно. Хотите, чтобы я снова привел свои аргументы? Разница в возрасте…
– О нет, только не опять! Я больше не могу это слушать, Северус! С меня хватит! Пусть ты и считаешь меня соплячкой, которая не способна ни на что большее, чем тупая зубрежка, и ничего не может в постели… – эти слова сопровождались отчетливым всхлипом.
– Этого я никогда не говорил! Да как тебе все время удается перевернуть все с ног на голову? – возмутился Снейп.
– А тебе не надо говорить, достаточно посмотреть, – всхлипы стали громче. – Но за Рона замуж я все равно не выйду! – последние два слова девушка выкрикнула так громко, что Трелони даже подпрыгнула от испуга. – А если ты еще раз скажешь, что он мне подходит больше, я встану посередине Большого Зала и заявлю, что беременна!
– Да говори ты, что хочешь… Что?! Что ты скажешь?!
– Что жду от тебя ребенка. Je suis enceinte. Sono incinta. Еще на скольких языках повторить?
В коридоре воцарилась тишина. Сибилла готова была отдать свое полугодовое жалование за возможность увидеть лицо зельевара в этот момент. А заодно узнать, кто же его… э-э, подружка.
Послышался еще один всхлип, и девушка едва слышно продолжила:
– Я совсем не хотела… То есть, я хотела, но не так… А чтобы ты тоже хотел… А теперь ты меня совсем не захочешь видеть… Ты прав, я просто маленькая дурочка…
Очередное рыдание показалось женщине каким-то полузадушенным, а сменившие его звуки не оставляли сомнений в своей природе – только что яростно препиравшаяся парочка увлеченно целовалась, забыв о ссоре.
Грустно улыбнувшись, Сибилла сняла туфли и на цыпочках прошла мимо ниши, покидая коридор. Ну вот, даже Ужасу подземелий удалось найти свою Красавицу.
Каменный пол приятно холодил ноги, помогая расслабиться. Профессор завернула за угол, миновала последний кабинет, дверь в который была приоткрыта, и уже было сделала несколько шагов по лестнице, ведущей в башню, как из-за двери донесся голос одного из ее бывших студентов:
– Ты ведь жениться пока не собираешься, Поттер?
– Положим, нет. Пока нет, – уточнил Герой Британии.
– Я тоже не собираюсь. Пока что. И квиддич любишь, верно?
– Тут ты абсолютно прав, – в голосе Гарри слышалась улыбка.
– По этому пункту наши мнения опять-таки сходятся. Каждую пятницу мы с тобой встречаемся в Темпл-баре, так?
– Так. Ну и что? Что из этого следует?
– Да как тебе сказать… – замялся блондин. – Я-то считаю, что ничего. Но мой отец сказал, что магическое общество уже сделало выводы. Он еще много чего мне поведал потом…
– И к каким же выводам пришла магическая Британия? – заинтересовался его собеседник. – Ну-ка, ну-ка…
– Да я, право, не уверен, Поттер, что тебе надо это знать… С другой стороны, в завтрашнем «Пророке» все равно… – заюлил Драко.
– Так, Малфой, или ты сейчас же говоришь мне, к каким выводам пришел этот пр… твой отец, или…
Очевидно, демонстрация последствий была достаточно наглядной, потому что выводы были тут же озвучены:
– Ты, Поттер, только не переживай, но мой отец сказал, что мы…э-э-э, как бы это лучше выразиться… lopailles.
– Чего?
– Ну… invertis.
После паузы Гарри вкрадчиво спросил:
– А нельзя ли как-то попроще сказать? Для начала, перейти на английский, что ли…
– Педерастами он нас считает, придурок! – взорвался Малфой.
Послышался звук падающей мебели, затем раздался топот ног, в коридор пулей выскочил Драко и с воплями: «Ты только не нервничай так! Зачем принимать все близко к сердцу!» – понесся прочь. За ним устремился покрасневший Поттер, выкрикивавший что-то нечленораздельное.
«Некоторые вещи никогда не меняются», – усмехнувшись, покачала головой Трелони и продолжила подниматься по лестнице.

На башне было свежо и звездно. Именно в таком порядке. Свежесть шла от земли, дышащей ароматом поздних роз и вереска, уже невидимых в полумраке. Осенний вечер укрыл мир пеленою тьмы. Остались только звезды. Мириады белых точек, рассыпанных по небосклону, они притягивали взгляд, обещая смельчакам, отправившимся к ним, открыть все тайны вечности. «Под небом голубым есть город золотой… Уволюсь! Найду себе замену и уволюсь, – Сибилла облокотилась на парапет, вглядываясь в чернильное небо. – Уеду туда, где прибой, где по ночам звезды заглядывают в окна, а днем крыши домов залиты золотом солнечного света. Там меня никто не ждет, но ведь и здесь я никому не нужна». Ночной ветер, теплый и томный, ласково дунул ей в лицо, словно соглашаясь. Женщина улыбнулась и прикрыла глаза. Впервые за последнее время она была спокойна и даже почти счастлива.

Сколько она простояла так, слушая шепот ночи, купаясь в звездном свете, ей было неизвестно. Час? Десять минут? Время казалось ей чем-то несущественным, даже лишним в общей картине мироздания. Вдруг Сибилла почувствовала что-то новое, осторожно вплетающееся в сеть ароматов и звуков, наполнявших окружающее пространство. Запах шалфея, едва слышные шаги… Он остановился рядом, почти касаясь ее плечом. Шорох, щелчок, гладкость фильтра у губ, такой знакомый и почти забытый привкус горечи во рту… Женщина затянулась предложенной ей сигаретой и тут же закашлялась. На глаза навернулись слезы. «Отвыкла, – мелькнуло в голове, – еще чуть-чуть – и забыла бы… все забыла бы». Тепло его тела, легкое касание пальцев и неожиданно тихое, обжигающее:
– Не спеши так.

---

Жаркие ночи Арубы (продолжение)

Глава пятая

Когда становилось совсем плохо, она вспоминала маму. Ее руки, голос, улыбку. «Сибилла, ты опять хмуришься?» – говорила мама, и в комнате словно светлело. Как же так получилось, что не к кому прийти – за советом ли, за порицанием, просто прижаться, положить голову на колени, уткнуться в живот, словно в далеком детстве? Некому рассказать о своих неудачах, похвастаться редкими победами. Не с кем поделиться, как замирает сердце от одного его взгляда, как глупая, бессмысленная надежда на чудо обживается в душе, как обжигает губы небрежный поцелуй, превращая в пепел все доводы рассудка.

Мамы не стало, когда Сибилле исполнилось двенадцать. Их дом, еще вчера наполненный весельем наступающей Литы* и запахом яблочного пирога, теперь казался неживым. Даже сейчас, через четверть века, женщина помнила каждую минуту того июньского вечера. Последнего вечера ее детства.

В тот день мама объясняла ей, как пользоваться хрустальной сферой:
– Мало просто хотеть увидеть, – говорила она, водя пальцами по гладкой поверхности, – нужно, чтобы он захотел показать тебе.
Девочка понимающе кивала в ответ – все то же самое, что и с кофейной гущей. Если кофе был экзотический, то гуща капризничала, и приходилось подолгу упрашивать, пока, наконец, частички ее не начинали двигаться, складываясь в картинку. Но со сферой было тяжелее. Мутная пелена в ее сердцевине никак не хотела трансформироваться в ясный образ. Голова у Сибиллы разболелась, и она расплакалась:
– Не получается, мамочка! Не выходит!
– Дай-ка сюда, – протянула руку Эсме Трелони. Сколько девочка помнила себя, мать никогда не надевала колец – говорила, мешают чувствовать. Отец часто шутил, что Эсмеральда – белая лебедь, которая не желает быть окольцованной. Мама отвечала, что уже нашла себе пару, а всему миру известно, что лебеди любят только один раз. Потом они начинали обниматься, а Сибилла осуждающе вздыхала и уходила в свою комнату. Но на самом деле она была счастлива. До того самого вечера.

– Дай-ка сюда, – слегка прищурившись, мама заглянула в сферу. Внезапно ее лицо переменилось, губы скривились, словно от боли. Когда она перевела взгляд на дочь, та увидела, что глаза Эсме полны слез. Аккуратно положив артефакт на стол, женщина осторожно провела по волосам девочки рукой и тихо, словно сама себе, прошептала:
– Будущее всегда можно изменить, радость моя. Помни это.
– Почему ты плачешь, мама? – Сибилла была испугана. Сначала сфера, которая так и не захотела слушаться ее, а потом мамины слезы.
– Это ничего, счастье мое, просто слишком сконцентрировалась и перенапрягла зрение, – вздохнула Эсме и вытерла глаза.

Остаток дня она провела с дочерью. Они вместе читали, играли в слова, а перед сном мама расчесала ей волосы и спела колыбельную. Девочка уже давно заснула, а миссис Трелони все сидела у нее на кровати, сжимая еще немного пухлую детскую ладошку в своей, узкой и изящной, и вспоминала увиденное в глубине хрусталя. Неудивительно, что сфера отказалась показать Сибилле ее следующий день – ведь он должен был стать для малышки последним. Шанс изменить будущее был призрачным. Но он был, и Эсме не могла отказаться от него. Она наклонилась, в последний раз целуя прохладный лоб дочери, и, закусив губу, вышла из комнаты.

Ее нашел отец. Он проснулся ночью и обнаружил, что жены нет рядом. Решив, что его неугомонная спутница жизни опять допоздна засиделась за астрологическими таблицами, Чарльз пошел в ее кабинет. «Наверняка заснула прямо на своих бумажках», – посмеивался он, поднимаясь по винтовой лестнице. И действительно, когда мужчина вошел в уютную комнату, его пропажа обнаружилась там. Женщина прилегла на стол, подложив руку под щеку. Пряди золотых волос разлетелись по гладкой столешнице, из выреза платья выскользнуло обручальное кольцо, висевшее на тонкой цепочке.
– Дорогая, – позвал Чарльз, прикоснувшись к руке жены, и вздрогнул. Ладонь была холодной, почти ледяной. – Эсме!
Он схватил ее за плечи, начал трясти, умолять проснуться, открыть глаза. Но все было бесполезно. Почерневшая хрустальная сфера скатилась со стола и раскололась надвое. Так же, как раскололась в ту ночь жизнь маленькой Сибиллы.

Отец так и не простил ее. Сам неплохой маг, он сразу понял, что сделала жена, и возненавидел девочку за это. Нет, Чарльз ни разу не упрекнул ее. Просто больше никогда не сказал дочери ни единого слова. Впрочем, и с другими людьми мужчина не общался, проводя почти все время в кабинете, принадлежавшем его супруге. Сидя за ее столом, он писал ей письма. Писал, что ненавидит дочь за то, что ее жизнь куплена смертью любимой. Писал, что ненавидит себя потому, что все еще жив. Что ненавидит Эсме – ведь она приняла решение одна, не сказав ему ни слова. Чарльз умер через полгода, в канун Рождества, а после похорон Сибилла слегла с температурой и пришла в сознание только через две недели. Выздоравливала она медленно, а когда окончательно поправилась, то обнаружила, что не может видеть. Эта способность так и не вернулась к ней никогда.

После смерти родителей оказалось, что дом был в залоге у банка, а хранящейся в сейфе суммы, по словам министерского чиновника, только-только хватило на оплату долгов. Все, что осталось у девочки на память о родителях – фотоальбом, отцовские письма, мамин дневник и ее обручальное кольцо.

И вот, сидя у распахнутого окна, профессор Трелони уже в который раз осторожно листала пожелтевшие страницы, едва касаясь их пальцами. Там, среди ровных строчек, складывающихся в дни и года, притаился рецепт забытого зелья. Когда-то его использовали для общения с ушедшими в иной мир. Но основной ингредиент было сложно раздобыть, а результат не всегда стоил затраченных усилий. И все же… это был ее единственный шанс.

Чашу из древесины биджаясала достал для нее Джо. Оказалось, барменом он работает временно, в перерывах между экспедициями, а основное его занятие – этнография. Песни Тибета, сказки Непала, легенды Раджастана – он находил все новые и новые жемчужины для своего литературного ожерелья то высоко в горах, то в заброшенной деревне, а то и во дворце раджи. Из одной такой поездки Джо и привез небольшую, невзрачную на вид чашу, подаренную старым монахом. Сибилла не могла даже представить, сколько лет прошло с тех пор, когда неизвестный мастер последний раз прикасался к своему творению. Гладкое дерево словно излучало какой-то тусклый свет, и женщине подумалось, что его поверхность, расчерченная тонкими прожилками, должна быть прохладной, если не холодящей руки. Взяв артефакт, она сразу поняла, что ошибалась. Чаша оказалась теплой на ощупь, а ее стенки будто слегка проминались под пальцами ведьмы. Тем не менее, никаких отпечатков, по крайней мере, видимых, не оставалось. Вновь проведя по безупречно ровной кромке сосуда, Сибилла вздохнула и поставила его обратно на стойку бара:
– Я не могу взять у тебя эту вещь, Джо. Она бесценна. Последний раз об изделиях из биджаясала упоминается в летописях Кентербери пятьсот лет назад.
– Для меня это просто вещь, – мягко улыбнулся бармен. – Человек, давший ее мне, сказал, что в свое время я узнаю, кому она предназначена на самом деле. Когда ты появилась на острове, чаша изменилась. Это нельзя заметить глазами, но я увидел это, – он постучал себя по груди, – здесь. Скажи, что ты чувствуешь, прикасаясь к ней?
– Это может показаться странным, – замялась Трелони, – но древесина будто проминается под моими пальцами. Я боялась испортить чашу, но сейчас вижу, что никаких следов не осталось. Наверное, это просто…
– Просто они остались внутри, – перебил ее Джо. – Тебе не показалось. Она признала тебя хозяйкой, и твои отпечатки остались в ней. Древняя магия, знаешь ли.
– Магия? – глупо переспросила женщина. Мысли в ее сознании завертелись в хаотическом хороводе: «Откуда маггл может знать о древней магии?»
Бармен перегнулся через стойку и шепнул ей прямо в ухо:
– Моя фамилия – Лаво**.
Видимо, смесь удивления и ужаса, охватившая Сибиллу, проявилась на ее лице настолько отчетливо, что Джо расхохотался, да так громко, что несколько посетителей удивленно повернулись в его сторону.
Отсмеявшись, мужчина смахнул навернувшиеся на глаза слезы и продолжил, смешивая очередной коктейль:
– Сам я просто ученый. В нашей семье магией занимаются только женщины, так что можешь не волноваться.
– А…
– Моя сестра сказала, что ты заблудилась. Твой дух на коленях молит Папу Легба*** отворить дверь, но ключ хранится у самой тебя. Ты должна сама принять решение. Будущее всегда можно изменить, помни это. Чаша – всего лишь инструмент, – бармен придвинул артефакт к ведьме и отошел к другому концу стойки, тут же вступив в оживленную дискуссию о видах рома с одним из завсегдатаев.

Но одной чаши было недостаточно. Ей нужно было это зелье, зелье, сваренное по рецепту, записанному когда-то рукой Кассандры, знаменитой бабушки Чарльза Трелони, и переписанное его женой в дневник округлым почерком отличницы. Проблема заключалась в том, что сама Сибилла такое зелье сварить не могла. Здесь была нужна рука истинного мастера, а где искать такого на Карибах, женщина даже и не представляла. Или?..

Профессор Трелони подошла к поискам лорда Малфоя с присущей истинным ученым основательностью и методичностью. Проще говоря, она заходила в один бар острова за другим, пока, наконец, не обнаружила разыскиваемый объект за столиком в одном из этих заведений. Увидев знакомое лицо, Люциус удивился, однако ничем не выдал своих эмоций.
– Что привело вас сюда, Джейн? – осведомился он, поднимаясь на ноги и выдвигая стул для неожиданной гостьи. – «Надеюсь, не желание выяснить отношения», – добавил мужчина про себя.

Сибилла молча опустилась на предложенный стул и закусила губу, не зная, как начать. Сняв солнечные очки и аккуратно положив их на стол, она взглянула Малфою в лицо, желая понять, как тот отнесся к ее появлению, но попытка не удалась. Серые глаза безразлично смотрели на нее, а туман, таившийся в их глубине, надежно скрывал все эмоции, если таковые вообще существовали. Предсказательница даже не догадывалась, что на самом деле думает человек, сидящий напротив.
«Оказывается, у нее голубые глаза. Напоминают озера Килларни – прозрачная на вид вода скрывает столько тайн в своих глубинах, и добраться до них удается немногим. Странно, почему я не замечал этого раньше», – озадачился маг. Он никак не мог понять те странные ощущения, которые испытал при виде этой женщины, ничем, в сущности, не отличавшейся от многих других.
Затянувшееся молчание прервала подошедшая официантка, которая зло покосилась на новую посетительницу.
– Что будете пить? – спросила девушка, открывая блокнот. На клиентку, впрочем, она не смотрела, а свою улыбку адресовала исключительно красавчику-блондину.
– Бутылку Mersault девяностого года и минеральной воды.
Официантка еще раз улыбнулась и пошла к стойке. «И почему у таких мужчин всегда уже есть подружка? – негодовала девушка про себя. – Она старше меня на целую вечность, а он с нее глаз не сводит».
Сибилла невольно поежилась. Под взглядом Малфоя она чувствовала себя насекомым, попавшим к энтузиасту-энтомологу – пришпиленным булавкой к белой картонке и до сих пор не засунутым под стекло только потому, что ученый еще точно не понял, к какому виду отнести этот экземпляр. Сама мысль обратиться за помощью к этому человеку теперь казалась ей нелепой. А он все смотрел на нее, не отводя глаз.
– Мне… – слова никак не хотели покидать ее губ. Они застревали в горле колючими комочками, цеплялись за язык, упирались изо всех сил. Сибилла разозлилась и выпалила на одном дыхании, – мне больше не к кому обратиться. Вы его друг, вам он не откажет…
Лицо мужчины неуловимо изменилось, в нем появилась жесткость:
– Что вы хотите от Северуса? И почему я должен помогать вам?
Трелони отпила из так вовремя появившегося на столе бокала и решительно достала из сумочки листок, сложенный пополам:
– Мне нужно это зелье. Сама я, к сожалению, способностей к зельеварению не имею, да и кроме вашего друга, не знаю больше никого, кто был бы способен сварить подобное. Я вообще никаких способностей не имею, – тихо добавила женщина. – А вы… совершенно ничего мне не должны. Просто я подумала…
Ее щеки порозовели, и она продолжила совсем уже шепотом:
– Это все неважно. Просто скажите – да или нет. Я пойму, если вы откажете мне.

Малфой неожиданно наклонился к ней через стол и, ухватив двумя пальцами за подбородок, заглянул в глаза. От его близости Сибиллу словно парализовало. Она попыталась собраться с мыслями, но ничего не выходило. Запах его туалетной воды смешивался с запахом сигарет, его губы были совсем рядом, и на мгновение женщине показалось, что сейчас он опять поцелует ее.

В следующее мгновение Люциус резко отпрянул, поднялся и, взяв листок со стола, заявил:
– Я ничего не обещаю. Если мой друг согласится и сварит зелье для вас – пришлю в отель. Нет – получите рецепт обратно.
Бросив на стол несколько банкнот, он ушел. Сибилла долго смотрела ему вслед, но он так и не обернулся.


Глава шестая

Он не знал, почему решил помочь ей. И это выводило его из себя. Он, один из самых умных магов Британии, преуспевающий бизнесмен, впитавший способность принимать верные решения с молоком матери, он, взрослый мужчина, глава рода Малфой, впервые в жизни не мог понять, почему поступил именно так. Люциус потер виски: ему казалось, что от бесплодных размышлений его голова сейчас просто взорвется. Сознание измученной птицей билось внутри черепной коробки. Сам он так и не смог увидеть подоплеки своего поступка, а поговорить, чтобы таким образом рассортировать все мысли и выяснить, наконец, главное, было не с кем. Среди обширного круга приятелей, знакомых и любовниц лорда Малфоя было всего два человека, которым он мог доверять – и то не до конца. Одним из них был Северус Снейп. Другим – а, вернее, другой – Нарцисса Малфой. И оба они вряд ли смогут ему помочь.
Снейп, конечно, выслушает, потом пожмет плечами и скажет, что женщины – основная причина всех проблем человечества. Из-за них тают льды в Арктике, засыпает снегом Перу, итальянская сборная даже не вышла в финал чемпионата мира по квиддичу, а андроны в Женевском коллайдере отказались разгоняться. На этом фоне головная боль Люциуса опять будет выглядеть смешной, как и все его размышления и нелепые попытки самопознания.

Нарцисса понимающе улыбнется и посоветует решить проблему кардинально: переспать с этой женщиной и выбросить ее из головы вместе с решением помочь. От такой чуткости у Малфоя сводило зубы: он никак не мог взять в толк, почему за все годы их брака жена ни разу не возмутилась его похождениями по спальням английских – и не только – аристократок и постоянным отсутствием в спальне супружеской. Собственно, вывод был очевиден: Нарциссе Малфой было все равно, где ее муж – главное, что в глазах всего общества он таковым являлся со всеми вытекающими отсюда последствиями. Более того, именно такой брак, основанный на взаимной выгоде, лишенный всяких глупых эмоций, Люциус считал идеальным. И все же, в последнее время он часто испытывал какое-то странное желание все изменить. «Наверное, я просто устал, – мелькнула странная мысль, – устал все время кем-то быть. Изворачиваться, лгать, придумывать, делать вид… Мне нужна пауза. Я хочу хоть немного побыть самим собой, пока еще помню, что это значит. Если помню».
Мужчина присел на камень, вытянул ноги и достал пачку сигарет, а вместе с ней – сложенный пополам листок. В памяти вновь всплыли недавняя встреча и взгляд голубых глаз, такой искренний, такой невинный…
«Лживая сучка! – прикурить получилось только с третьего раза, и это еще больше взбесило. – Как она только умудряется врать в глаза и выглядеть при этом пай-девочкой? Джейн Роулингс, в самом деле…»
Он еще долго сидел на берегу, наблюдая, как красный диск солнца опускается в океан, курил одну сигарету за другой и пытался понять, почему эта жизнь, такая удобная и благоустроенная, а после победы Поттера над Волдемортом еще и почти безопасная, больше его не привлекает.

Как только Северус увидел листок с рецептом, его глаза загорелись. Собственно, вполне предсказуемая реакция.
– Где ты это взял?
Люциус промолчал: выслушивать очередную тираду про женщин вообще и про его женщин в частности совершенно не хотелось. Приятель, однако, продолжал вопрошающе смотреть, и пришлось сказать полуправду:
– Один знакомый дал.
– Ага, – согласился Снейп, – знакомый, пользующийся женскими духами. Не думал, что ты…
– О, ради Мерлина, успокойся! – раздраженно перебил его Малфой. – Женщина это, женщина. И что?
– Да так, – зельевар окинул друга задумчивым взглядом. – Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным, – с этими словами Северус развернулся и направился в оккупированный им подвал.
– Иди, иди, Сенека новоявленный, – сделав порядочный глоток рома, Люциус откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Через два дня донельзя довольный мастер зелий вошел в гостиную, держа в руках фиал с голубоватой жидкостью. Вслед за ним появилась Грейнджер, чье лицо то и дело расплывалось в счастливой улыбке. «Что-то девчонка зачастила к нам», – задумался Малфой, но эту мысль сразу же вытеснила другая, от которой тотчас заломило виски: готовое зелье нужно было переправить на Арубу. При одном только намеке на курьерскую доставку Снейп зашипел не хуже Нагайны, заявив, что не для того они с мисс Грейнджер не вылезали из лаборатории все это время, чтобы какой-то осел расколошматил фиал и полил драгоценным зельем газон отеля. А доверять транспортировку Драко или, Мерлин упаси, Поттеру, Люциусу совершенно не хотелось – сплетен потом не оберешься. Именно поэтому – ведь других причин быть просто не могло – тем же вечером в одном из номеров Eagle Beach раздался стук в дверь.

Когда Сибилла услышала его, она укладывала вещи в чемодан. Конечно, впереди был еще целый день, но почему-то ее это уже не радовало. Хотелось домой, к привычной жизни, в которой все давным-давно расставлено на свои места и даже обладает этикетками. Там, дома, она снова наденет дурацкую юбку, огромные очки, продолжит сочинять бредовые предсказания и гороскопы и забудет все глупости, уже сделанные ей или только еще придуманные.

Стук повторился, и женщина поспешила открыть дверь, даже не задумавшись, кто бы это мог быть.
– Я ничего… – увидев человека, стоявшего в коридоре, она замолчала от удивления.
– Могу я войти? – вежливо улыбнувшись, спросил Люциус после продолжительной паузы.
– Да-да, конечно, проходите…
Но лорд Малфой уже стоял посередине комнаты, с интересом разглядывая обстановку: приоткрытый шкаф, полупустой чемодан, огромная кровать, занимающая большую часть площади… Тут в голову мужчине пришла совершенно нелепая фантазия, от которой он поспешил отмахнуться. Подойдя к небольшому столику, располагавшемуся у балконной двери, он достал сосуд с зельем из кармана и аккуратно поставил на полированную поверхность. Рядом опустился листок с рецептом.
Сибилла не верила своим глазам. Она перестала надеяться еще вчера, просидев весь вечер в номере, ожидая неизвестно чего – то ли совы, то ли звонка с вежливым отказом. Действительность превзошла все ее ожидания. В плотно закрытом фиале плескалась голубоватая жидкость. Оставалось налить ее в чашу и выждать двенадцать часов.
– Я… не знаю, что и сказать, – женщина перевела взгляд на своего гостя. Он стоял в балконном проеме, скрестив руки на груди, привалившись к дверному косяку, и рассматривал сад отеля. – Я… Большое спасибо. Я так вам благодарна…
– А как именно? – вкрадчиво произнес Малфой. Он развернулся к Сибилле, и та отшатнулась – в его глазах светилось какое-то непонятное чувство. – Насколько вы благодарны мне? Настолько, чтобы рассказать, для чего вам понадобилось это зелье? Настолько, чтобы назвать свое настоящее имя… Сибилла? Настолько, чтобы развести передо мной ноги?

Трелони молчала, не зная, что ответить. Теперь все объяснения казались ей надуманными.
– Я просто хотела… – начала она, но мужчина не дал ей закончить фразу. Одним неразличимым движением он оказался рядом, упершись руками в стену по обе стороны лица Сибиллы и тем самым исключая малейшую возможность побега.

– Ты просто хотела… чего же? – и в следующее мгновение его рот смял ее губы в жестком, грубом поцелуе. – Этого? – в его прикосновениях не было ни жара страсти, ни неги обольщения – только сила и стремление подчинить. – Или этого? – запустив руку в волосы женщины, Люциус потянул за них, принуждая свою жертву запрокинуть голову. Его губы прижались к изящной шее почти в укусе, оставляя следы на полупрозрачной коже.
– Да, – от неожиданного ответа – даже не произнесенного, а едва выдохнутого – мужчина замер. Воздух между ними словно уплотнился, пульсируя, отсчитывая секунды. Горячее дыхание обжигало ее щеку. Сибилла прикрыла глаза, растворяясь в своих ощущениях – запах кофе, сигарет, тепло его тела… Он мягко, почти нежно провел пальцем по ее приоткрытым, припухшим губам, и на секунду она почувствовала вкус его кожи.
– Да – что? Скажи мне, – теперь в этом голосе не было ни угрозы, ни злости, только желание. Она чувствовала, как мужские пальцы коснулись ее влажной кожи в вырезе блузки, очертили ключицу, скользнули ниже, замерев у кружевной полоски, прикрывающей грудь. «У тебя не будет второго шанса», – заметил холодный голос где-то внутри. Сибилла облизала губы и тихо, но отчетливо произнесла:
– Да – я хочу этого.

Она слышала, как бьется ее сердце. И больше ничего. Сибилла ненавидела неизвестность. Только поэтому она приподняла ресницы – и увидела совсем близко его глаза, потемневшие от возбуждения.

Его рот был по-прежнему настойчивым, но теперь он не наказывал, а соблазнял. Люциус целовал ее до тех пор, пока ей не пришлось высвободиться, чтобы глотнуть воздуха, а потом целовал еще и еще. Только ощутив разгоряченным телом прохладу воздуха, женщина поняла, что уже полураздета. От одного вида загорелых пальцев, ласкающих ее грудь, голова у нее закружилась. Кожа словно вспыхивала под его прикосновениями. Люциус наклонился еще ближе и прошептал ей прямо в ухо:
– Останови меня.
Можно подумать, она была на это способна. Его губы вновь отыскали ее рот, и Сибилла выгнула спину, теснее прижимаясь грудью к его руке. Руки сами собой оказались у него на плечах, пальцы комкали тонкую ткань рубашки.
– Останови меня.
Люциус оторвался от ее губ, только чтобы коснуться губами шеи, а потом начал опускаться все ниже, словно вычерчивая огненную линию на обнаженной коже – губами, зубами, языком.
– Останови меня.
Горячие и влажные, его губы сомкнулись вокруг ее соска. Тонкое кружево будто растворилось, поддаваясь бесстыдной ласке. Прежде чем она успела ответить, быстрые и уверенные пальцы отыскали и расстегнули застежку бюстгальтера, тут же небрежно откинутого.
В следующую секунду Малфой резко развернул ее к массивному шкафу, стоящему в углу комнаты:
– Посмотри.
В огромной зеркальной двери отражалась незнакомая ей женщина. Обнаженная до талии, со спутанными волосами, распухшими от поцелуев губами, она была необычайно хороша.
«Это не я. Это не могу быть я», – испуганно вздрогнула Сибилла.
– Ты такая… красивая, – неожиданно хрипло сказал Люциус. Не в силах отвести взгляд, она смотрела, как его руки нежно гладят ее груди, пальцы касаются уже напрягшихся сосков. – Я хочу тебя, – он легко подхватил ее на руки и положил на кровать. Очередной жаркий поцелуй унес остатки стыдливости Сибиллы, и она протестующе застонала, когда мужчина оторвался от ее губ. Ее пальцы запутались в его волосах, пытаясь поймать, притянуть, удержать.

Когда его руки стягивали с нее шорты, она почти расплавилась под его прикосновениями. Уверенные пальцы сдвинули в сторону кружевную ткань трусиков, погладили нежную плоть – сначала изучающе, потом все настойчивее, проникая все глубже, надавливая и поглаживая до тех пор, пока Сибилла не начала двигаться им навстречу, извиваясь и постанывая.

Последний раз поцеловав ее в губы, он отодвинулся, чтобы раздеться. Женщина следила за его резкими движениями из-под ресниц. Вот щелкнула пряжка ремня, вот полетели куда-то в сторону брюки. Она поднялась на колени, чтобы помочь ему расстегнуть рубашку, но пуговицы плохо поддавались неумелым пальцам, да и сама Сибилла отвлеклась, разглядывая полоску золотистой кожи, видневшуюся в расстегнутом вороте. У основания загорелой шеи бешено пульсировала жилка, и, повинуясь внезапному желанию, женщина наклонилась и лизнула ее.

На какое-то мгновение Люциус замер, судорожно глотнув воздух. А потом, повалив женщину на постель, упал сверху. И почти ворвался в нее – жадно и яростно.

Его поцелуи обжигали ее, заставляя двигаться, выгибаясь навстречу. Он подчинял ее своему ритму, и она покорялась, царапая ногтями его спину, оставляя красные метки на его спине. Он делал ее своей, и она кончала от одного сознания этого. Руки Сибиллы все еще обвивали его плечи, когда Малфой застонал ей в шею и почти рухнул сверху, вминая ее тело в матрас.

Она лежала на сбившихся простынях, придавленная его тяжестью, вдыхала знакомый запах и медленно осознавала: случилось то, чего она больше всего боялась – ее вселенная сузилась до одного человека. Люциуса Малфоя.

Первые лучи солнца осторожно скользнули сквозь неплотно задернутые шторы. Мужчина пошевелился и открыл глаза. Женщина рядом с ним мерно дышала, легко улыбаясь во сне. Он осторожно коснулся пальцем ее губ и тут же отдернул руку. Поднявшись, прошелся по комнате, собирая свои вещи, достал из кармана брюк пачку сигарет, как был, обнаженный, присел на небольшой стол и закурил, глубоко затягиваясь, не отрывая взгляда от женщины, лежащей на постели. Последняя затяжка – и вот уже длинные пальцы машинально растирают бычок по хрусталю пепельницы. Мужчина быстро оделся, бросил последний взгляд в сторону кровати и тихо закрыл за собой входную дверь номера.

Он еще не вышел из отеля, когда женщина открыла глаза – совершенно ясные, без тени сна. Поднявшись на ноги, она подошла к столу. На его глянцевой поверхности мерцал фиал, словно наполненный голубой дымкой тумана, а рядом лежала полупустая пачка сигарет. Сибилла вытряхнула одну, тонкую и длинную, обхватила гладкий фильтр губами, щелкнула зажигалкой и неумело, но жадно затянулась.


Глава седьмая

Гермиона поежилась и постучала еще раз. За дверью было все так же тихо. «Неудивительно, – подумала девушка, переступая с ноги на ногу. – Судя по количеству пустых бутылок в гостиной, Драко должно быть так же плохо, как мне. А, может, и еще хуже».
Наконец ей открыли. На пороге появился зевающий Малфой-младший. Как ни странно, выглядел он отлично, и только слегка покрасневшие белки глаз служили напоминанием о бессонной ночи. Парень недовольно скривился:
– И что тебе не спится, Грейнджер? Еще и двенадцати нет. А вообще, тебе туда, – он махнул рукой, указывая на винтовую лестницу, уходящую вниз.

Девушка пошла в предложенном направлении. Где-то на краю ее сознания промелькнула странная мысль: «А откуда Драко знает, к кому я пришла?» – но тут же была вытеснена другими, более важными, по мнению их хозяйки.

Увидев погреб, переоборудованный в лабораторию, Гермиона только что не взвизгнула от изумления.
– Как вам удалось совместить все это? – она возбужденно озиралась по сторонам. А посмотреть, действительно, было на что. Изначально небольшое, помещение расширили магическим способом и теперь в нем хватало места не только для нескольких винных шкафов, но и для огромного количества оборудования и препаратов. В лаборатории странным образом уживались два мира – маггловский и магический. Центрифуга соседствовала с серебряным тиглем, несколько котлов явно дожидались, когда у их хозяина появится время на наведение чистоты, а мигающий лампочкой термостат мерно гудел.
– И вам доброе утро, мисс Грейнджер, – спокойно ответил профессор, даже не обернувшись. – С чем пожаловали?
Прохладный тон, которым это было сказано, несколько отрезвил девушку и напомнил о цели ее визита.
– Я пришла извиниться, – начала она, смущенно отводя взгляд. – Вчера вечером я вела себя несколько…
– Вчера вечером вы были неподражаемы, – Снейп наконец-то повернулся к ней, и оказалось, что он ухмыляется. – Столько усилий… жаль, что они пропали даром, и вам так и не удалось затащить моего приятеля в свою постель.
– Вы все не так поняли! – покраснела Гермиона. – Просто… Гарри объяснил мне одну вещь, и я… подумала, а вдруг человек, которого я… который мне нравится… вдруг он тоже испытывает какие-то чувства ко мне… и молчит, потому что…

Почему-то именно сегодня сбивчивый девичий лепет раздражал Северуса как никогда. «Глупая девчонка, – негодовал зельевар, – придумала себе идеал и пытается подогнать под него живого человека. Притом человека настолько неподходящего, что и вообразить невозможно».

Об идеалах он знал столько, сколько известно не каждому психологу. В его библиотеке числились книги Юнга и Эриксона. Теперь, через столько лет, он наконец смог понять, откуда взялось это чувство с привкусом полыни. Его детская жажда быть любимым, желание услышать похвалу. Его слепота подростка, не желавшего замечать недостатков своей зеленоглазой феи. Он видел в ней все, в чем так нуждался, – понимание, заботу, ласку. Ее изъяны он затушевывал своей фантазией, и еще угловатая девочка обретала фигуру богини, а ее душа, мятущаяся, как и подобает незрелой юности, казалась цельной и совершенной. Он тонул в ее глазах, теряя все связи с реальностью. Долгие годы он не мог понять, что заставляло его оправдывать Лили снова и снова. А потом, увлекшись книгами Кроули, осознал: она была его «зеленой ведьмой»****. А абсент, как известно, изменяет реальность вокруг человека, выпившего хотя бы чуть-чуть. Их дороги давно разошлись, а Северусу все казалось, что она идет рядом. Возможно, если бы их детская дружба переплавилась в ранний брак, к двадцати годам он бы научился видеть ее такой, какой она была – женщиной из плоти и крови, небезупречной и от этого еще более желанной. Но чем дальше она оказывалась от него, тем выше становился пьедестал, на который ее поместил Снейп. А смерть и вовсе перерезала нить, связывавшую живую, реальную Эванс и совершенную, бесплотную Лили. Глаза, которыми смотрели на него ночные видения, были чисты, нежные губы никогда не осквернялись ложью, пусть даже самой малой и безобидной. Не было споров из-за его ночевок в лаборатории или из-за ее наглой сестрицы, не было монотонных будней и подкрадывающейся скуки, не было ревности и обид. Да и их – не было. Была она – безгрешная Мадонна, зашедшая ради своего сына дальше, чем Дева Мария. Был он – вечно кающийся Иуда. Вот и все. Или нет… Еще неизвестность, которая так мучила и ранила его. Единственный вопрос, на который уже невозможно было получить ответ. А что, если?.. И эта надежда оставалась с ним долгие годы. Ведь мертвые никогда не скажут «нет».

Каждую женщину, появлявшуюся в его жизни, он сравнивал с Лили – сначала невольно, а затем и намеренно. Одна была глупа, другая – бестолкова, третья – чересчур навязчива, четвертая – неприлично жестока. Он выискивал в них недостатки, а найдя, довольно усмехался; свои же изъяны знал наперечет, но, даже осознав дефектность придуманного им мира, не мог отказаться от него.
Все изменилось, когда лежа на грязном полу, истекая кровью, Северус вдруг понял: вот и все. Это конец. Дальше темнота. А он так и не увидел, как отражается рассвет в глазах любимой женщины.

И когда оказалось, что у него есть второй шанс, Снейп уже знал, что делать. Нет, он не стал развенчивать образ, столь ценимый им когда-то и все еще дорогой его сердцу. Просто кинул на него последний взгляд и, отвернувшись, сделал первый шаг вперед. В будущее без Лили.
От размышлений мужчину отвлек шум за спиной. Он резко развернулся, автоматически выхватывая палочку, и тут же облегченно выдохнул: всего лишь банка с соцветиями паслена, упавшая на пол. Ее содержимое рассыпалось по полу, а виновница происшествия смотрела на Снейпа огромными, испуганными глазами.
– Простите, профессор, я случайно. Я сейчас все уберу.
– Вы думаете, заслужить прощение так легко, мисс Грейнджер? – задумчиво протянул мужчина. Странное разочарование, поселившееся в нем вчера ночью, требовало выхода.
– И как же я могу заслужить ваше прощение, сэ-эр? – неожиданно улыбнулась девушка и на мгновение вновь стала похожа на видение, представшее перед Снейпом вчера на пляже. Сбитый с толку таким внезапным преображением, Северус не сразу нашелся, что сказать.

Подобные заминки были настолько несвойственны ему, что он еще больше раздосадовался. «Это всего лишь одна из твоих студенток, – одернул он сам себя, – пусть и бывшая. Вечно взъерошенная, надоедливая Грейнджер». Его зрение, очевидно, за долгие годы преподавания все же пострадало больше, чем констатировали врачи в св. Мунго – как ни старался мужчина увидеть ту самую лохматую девчонку, что тянула руку на его уроках, перед ним стояла не она. Что-то изменилось. Волосы, спадавшие на плечи все той же буйной гривой, теперь вызывали желание прикоснуться к ним, запутаться в них пальцами. Глаза, казалось, стали еще больше, а длинные ресницы отливали золотом. Губы были розовыми, чуть припухшими – словно от поцелуев, мелькнула мысль – а на нижней, почти в уголке, темнело чернильное пятнышко. Все те же черты складывались в совершенно иной образ. Эта девушка больше не могла быть просто Грейнджер. Ее звали Гермиона.
– Профессор! – Гермиона помахала рукой у него перед глазами, Она не знала, что и думать – вот уже минут пять мужчина молча разглядывал ее. – У меня что-то с лицом? – вспомнилась дурацкая привычка, задумавшись грызть кончик ручки. Каждый раз после таких размышлений ей приходилось подолгу оттирать губы, избавляясь от чернильных пятен.

Этот жест вывел Северуса из ступора. Зельевар тряхнул головой, отгоняя картинки, подсунутые услужливым воображением, и рявкнул:
– Я уже давно не ваш профессор, мисс! Мне казалось, что это должно вас только радовать. Или вы успели соскучиться по школьной форме и домашним заданиям?
– Я действительно иногда скучаю по школе, – мягко ответила девушка. – Но в одном вы правы: я рада, что уже не являюсь вашей студенткой.
Ее слова были правильными. Такими, каких он и ожидал. И почему-то обидными.
– Значит, хоть в чем-то мы с вами солидарны, – процедил Снейп. – Не смею вас задерживать, а то как бы сюда не ворвалась толпа авроров, отправленных на ваши поиски.
– Не думаю, что Гарри начнет меня разыскивать. В его планах на сегодня значилось посещение спортивного бара, так что, – снова улыбнулась Гермиона, завязывая свои волосы в хвостик, – я полностью в вашем распоряжении, Северус.
– Кажется, я не давал повода для такой фамильярности, – возмутился мужчина.
– Вы сами напомнили мне о том, что больше не являетесь моим профессором; мы знакомы с вами так давно, что обращаться к вам «мистер Снейп», словно к совершенному незнакомцу, кажется мне нелепым. В качестве компенсации могу предложить вам называть меня просто по имени, без всяких там «мисс» и «Грейнджер», – говоря это, Гермиона вся дрожала внутри, ожидая вспышки недовольства, однако ее собеседник молчал. Она огляделась, и ее взгляд вновь наткнулся на котлы, ожидающие чистки. – Я соберу паслен, а потом вымою вон те котлы. Вы даже не заметите моего присутствия, – и, не теряя времени, девушка приступила к осуществлению изложенного ей плана.
Снейп задумчиво смотрел, как она наклоняется, собирая высохшие лепестки, как бережно дует на них перед тем, как сложить обратно в банку, и пытался вспомнить, применяют ли паслен при изготовлении каких-либо зелий, по своему действию схожих с Амортенцией. Ничем другим он свое поведение объяснить не мог. Так и не вспомнив ничего подходящего, мужчина решил, что необходимо продолжить работу над очередным экспериментом, начатым им два дня назад, и таким образом отвлечься от соблазнительных видов, открывавшихся ему при каждом наклоне Гермионы.

Работа, как обычно, увлекла его настолько, что он перестал замечать окружающий мир и, только выключив горелку и отставив зелье охлаждаться, огляделся по сторонам. В лаборатории было тихо, и сначала ему показалось, что он остался один. «Сбежала, – подумал Снейп, – вот и отлично». Вычищенные котлы были расставлены на полках, столы сияли чистотой, полученные с сегодняшней совой многоножки и тритоны были тщательно разделаны, обработаны и разложены по банкам. Удивившись такому энтузиазму девушки, зельевар уже было направился к выходу, когда его взгляд скользнул по креслу в углу и запнулся о хрупкую фигурку в нем, укрытую пледом.
Резко повернувшись, Северус подошел к креслу и склонился, вглядываясь в девичье лицо. В тусклом свете тонкие черты казались почти неземными, словно вышедшими из-под кисти Боттичелли. Чернильное пятнышко на нижней губе слегка выцвело, но все же было еще заметно. Мужчина протянул руку и осторожно коснулся его. Густые ресницы распахнулись, и изучающий взгляд черных глаз встретился с удивленным взглядом карих. Тишина, царившая в комнате и раньше, теперь стала почти неестественной. Ни слов, ни шороха, ни дыхания – только неровный стук в ушах. Та-дам, та-дам – Снейп даже не мог понять, чье сердце бьется так часто. Ее губы были все ближе и ближе, а в темных зрачках появились золотые искорки, и когда он уже решился, мысленно загоняя все свои сомнения в самый дальний угол сознания, поближе к принципам и убеждениям, и…
В этот самый момент дверь распахнулась, и Драко с порога завопил:
– Крестный!

Северус вздрогнул и выпрямился, тут же отойдя от кресла.
– Вас разве не учили стучаться, молодой человек? – зло поинтересовался он у парня. Малфой-младший помолчал, переводя свой взгляд с рассерженного крестного на порозовевшую Гермиону, а потом покаянным тоном произнес:
– Приношу свои искренние извинения за столь импульсивное поведение, несоответствующее моему воспитанию и совершенно мне несвойственное…
– Заканчивай это представление, Драко, – устало вздохнул Снейп. – Что ты хотел?
– Я просто пришел сказать, что мы с Поттером идем в бар смотреть… этот… как его там… Грейнджер, как называется маггловский квиддич?
– Футбол, – удивленно ответила девушка.
– Вот-вот, – довольно улыбнулся блондин, – футбол. Вернусь поздно. Отца, кстати, тоже нет.
Он хлопнул дверью, и следующим, что они услышали, были его шаги на лестнице. Девушка потерла глаза. На секунду ей показалось, что, перед тем как выйти, Малфой обернулся и подмигнул ей – но ведь это невозможно, не так ли?
Снейп откашлялся:
– Я… спасибо за помощь, мисс…
– Я думала, мы договорились называть друг друга по именам, Северус, – больше всего на свете ей хотелось, чтобы он закончил то, что прервал Малфой. Но Гермиона понимала, что сейчас этого уже не произойдет.
– Мне кажется, это не совсем удобно, – тем временем упорствовал мужчина. – Я…
– Когда работаешь вместе, это гораздо удобнее, – перебила его девушка. – Я ведь могу прийти завтра? Помочь чистить, резать, размешивать…
Под взглядом ее глаз все возражения и протесты застряли у Северуса в горле. Наконец он утвердительно кивнул:
– Да, конечно, если это интересно вам… Гермиона. Я думал, что вы здесь, чтобы отдохнуть, а не…
– Лучшего отдыха я и представить себе не могу, – улыбнулась Гермиона, уже поднявшись с кресла и аккуратно складывая плед. – Тогда… до завтра?
Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и, мурлыча что-то себе под нос, начала подниматься по лестнице. Снейп последовал за ней, все еще не понимая, почему он только что согласился на ее предложение.
У двери она еще раз обернулась и почти шепотом сказала:
– Спокойной ночи, Северус.

Гермиона уже давно лежала в своей постели, а мужчина все еще стоял, привалившись к стене бунгало, и смотрел на линию горизонта.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хихикательно до невозможности :)

@настроение: отличное

@темы: юмор

---

Разрешение на перевод Чебурашки

Так сказать, для всех интересующихся, если они вдруг заглянут в мой дневник



И да - меня не волнует наличие разрешения у другого переводчика. Мне просто неинтересно публиковать перевод параллельно с кем-то еще. Да и читать разные переводы одного и того же - неинтересно.

@темы: переводы, всем-всем-всем!